Отец Корбана хмыкнул.

– Твой сын позорит себя и весь твой дом. Это должно прекратиться.

– Не вмешивался бы ты в детские склоки, – посоветовал Хельфах и повернулся, чтобы уйти, но Таннон схватил его за руку. Рыча, охотник обернулся и сбросил с себя чужую ладонь.

– Не смей прикасаться ко мне, кузнец. Твоего пса разок выбрали ведущим на охоте, и теперь ты возомнил, будто можешь просто прийти сюда, в усадьбу Эвниса, и помыкать мной? – Он сплюнул на землю Таннону под ноги. – Ступай-ка куй себе дальше свои железяки!

Буддай издал низкий раскатистый рык, и тут кулак Таннона врезался Хельфаху в лицо. Тот покачнулся и припал на одно колено.

Тут-то все и случилось.

Началась свалка. Два пса набросились друг на друга, катаясь и извиваясь в клубке острых зубов и брызжущей слюны. Хельфах кинулся на Таннона, нанеся тяжелый удар под дых, отчего тот крякнул. Позади себя Корбан услышал движение и звук удара. Обернувшись, он увидел Гара, стоящего ногой на груди поверженного стражника. Воин лежал на земле неподвижно, а его копье крепко держал в руке управляющий конюшен.

Повернувшись обратно к отцу, Корбан увидел, что тот ухватил одной рукой Хельфаха за рубаху, а другой – за штаны и поднял его над головой. Не обращая внимания на сыплющиеся тумаки, Таннон швырнул охотника о стену внутреннего двора.

Хельфах упал на землю и начал медленно подниматься на ноги, но Таннон быстро подошел к нему и нанес сокрушительный боковой удар в челюсть. На этот раз охотник упал на землю и больше не поднимался.

Корбан наполнил ведро водой и вылил ее на неистово грызущихся собак. Таннон наклонился и оттащил Буддая за ошейник. Серый пес, хромая, подошел к Хельфаху и уткнулся в него мордой. Тем временем из башни выбежал Эвнис, взглядом оценивая обстановку у себя во дворе.

– Что здесь происходит? – возмутился он.

– Приношу свои извинения, – помрачнел Таннон. – Я не хотел, чтобы все так обернулось.

Повисло долгое молчание.

– Сила слов, – брякнул Корбан. Гар запрокинул голову назад и захохотал.

* * *

Корбан постучался в дверь хижины Брины. Целительница открыла ему, посмотрела на солнце и пригласила его войти.

– Добро пожаловать, – промолвила она, когда Корбан вытащил из-под рубахи костяной гребень и положил его на стол.

– Благодарю, – пробормотал он.

– ВОР-Р-Р! – каркнул прямо в ухо мальчику жуткий голос. Краф сидел в темной нише, и только глаза-бусинки сверкали, покуда он чистил клювом свои угольно-черные перья.

– Нет, Краф, ты ошибаешься. Он возвращает мой гребень, поэтому называть его вором неправильно. «Заемщик» тут будет уместнее.

– ЗА-ЕМ-ЩИК, – повторила птица.

– Хорошо, – сказала она и повернулась к Корбану. – Исполнил ли гребень свое предназначение? – спросила целительница.

– Не совсем, – ответил Корбан, не сводя глаз с ворона.

– Но я думала, что он тебе нужен в качестве доказательства.

– Да, так и было. – Корбан дотронулся до щеки. – Но некоторые люди верят только в то, во что хотят верить.

– А, вижу. Что ж, как бы то ни было, сейчас ты здесь, так что давай найдем тебе работу. Ты разбираешься в травах?

Он уставился на нее пустым взглядом.

– Травы, мальчик, травы. Сможешь отличить вербену от наперстянки? А заячьи лапки от полыни?

– Напер… что?

Брина раздраженно вздохнула.

– Зр-р-ря, – проскрипел ворон.

– Что ж, сегодня я тебе покажу. Надеюсь, что в этой побитой голове осталось хоть немного мозгов, потому что в следующий раз ты будешь этим заниматься самостоятельно.

– В следующий раз? Самостоятельно?

– Да, мальчик! – крикнула Брина. – В следующий раз. Ты ворвался в мой дом, пытался его обчистить – уж не думаешь ли ты, будто одной короткой встречи хватит, чтобы за это расплатиться? Нет, правда, что ли?

– Нет. Конечно нет!

– Отлично! – рявкнула она. Краф открыл клюв и громко каркнул – Корбан аж дернулся от испуга.

– И, пожалуйста, прекрати повторять за мной каждое слово! А то ты страсть как напоминаешь моего ворона.

– Стр-р-расть как, – проскрипел ворон.

Вскоре они ходили по ольховой роще, Брина показывала Корбану различные травы и рассказывала о них почти без остановки, отрывая листья или выкапывая растения целиком, чтобы он рассмотрел корни и прочие их части.

– Это вот серебрянка… – сказала она, передавая растение Корбану, а тот аккуратно положил его в пеньковую сумку, что дала ему целительница.

– …хотя цветы у нее скорее такие вот невзрачно-желтоватые, – объяснила она. – Назвали ее так из-за листьев, которые вообще-то зеленые, но видишь на них вот эти волоски? Они отливают серебром, отсюда и название.

– Понял, – важно кивнул Корбан, изо всех сил стараясь делать вид, будто ему все это интересно.

– А вот это – паслен. У него маленькие фиолетовые цветы и красные сладко-горькие ягоды. Хорошее средство для старческих костей, вот как у меня.

– А что ты делала в усадьбе у Эвниса? – спросил Корбан, набравшись смелости задать один из мучающих его вопросов.

– У него болеет жена. Тяжело болеет. Я привезла ему немного маковых семян, чтобы облегчить ее боль. Но она меня удивила, – ответила она, будто разговаривая сама с собой. – Она выглядела лучше. Не здоровой, обрати внимание, но лучше, чем в последнюю нашу встречу. А это обычно не происходит с людьми в ее положении.

– А-а, – вырвалось у Корбана. – А я думал, ты была в крепости, чтобы приглядеть за разбойником из Баглуна.

– Это так. Но, знаешь, я могу навещать больше чем одного человека в день. В конце концов, я целительница и стараюсь лечить людей всегда, когда есть возможность.

– Значит, он все еще живой?

– Да, мальчик. Пока. И если только ему в спину опять не вонзится меч. А ты всегда задаешь так много вопросов?

– Мама говорит, что всегда, – без колебаний ответил он.

– Что ж, полагаю, это не так уж плохо. Раздражает, но не в плохом смысле.

И так прошел день – Брина обучала Корбана травам, их внешнему виду и свойствам, а когда Брина делала перерывы для вдоха, Корбан задавал вопросы, не всегда относящиеся к растениям. Спустя некоторое время они вернулись в домик, и там Брина дала Корбану метлу, чтобы он убрался в комнатах. Он не сразу освоился, однако это не помешало ему и дальше засыпа́ть знахарку вопросами.

Когда солнце начало опускаться за горизонт, Брина сказала Корбану, что он может идти домой.

– Когда мне прийти в следующий раз? – спросил мальчик.

– Давай посмотрим, – промолвила она, постукивая по поверхности стола длинным костлявым пальцем. – Раз в семь дней будет достаточно. Пусть пыль как следует поднакопится, чтобы тебе было над чем работать. А я как раз соберусь с силами для очередных твоих расспросов.