Таблетка из упаковки сердечного лекарства упала на пол. Дрожащими руками Семён Григорьевич достал следующую. Он запил пилюлю залпом, несколькими глотками осушив стакан воды до дна. Левой рукой при этом Портной держался за сердце.

– Поверьте, я не знал обо всех этих подробностях. Полина всё делала сама, мне нужно было лишь открыть на имя Антона ячейку и в некоторых эпизодах быть невнимательным.

«Ты чудовище, Семён… Пришел бы, сказал, что у тебя такие проблемы. За столько лет я тебя так и не узнал…» – до сих пор Иван сидел молча, поражаясь пропущенному в самом незащищённом месте удару.

Сердюков подошёл к столу управляющего, опёрся двумя руками о его край и спросил, слегка подавшись вперед:

– Сколько вам перепало из украденных денег?

– Ни копейки. Он обещал, что после того как Полина переведёт деньги, он оставит нашу семью в покое и больше не будет обращаться с щекотливыми просьбами.

– И что, где карточка? – Геннадий Андреевич не отходил от стола.

– Насколько я знаю, она уже у Селиванова, Полина её должна была экспресс-почтой отправить.

– Куда?

– В Москву, разумеется. Он сейчас там осел. В какой-то влиятельной газовой структуре.

– Как вы с ним поддерживали связь?

– По скайпу.

– Вы знали, что Селиванов в розыске? – спросил Евстифеев.

– Догадывался. Чтобы так неожиданно схорониться – для этого нужны веские основания. Он всё бросил и уехал в Москву, хотя нет, сначала куда-то за границу, потом некоторое время его было не видно и не слышно. Я успокаиваться стал, поверив, что наконец-то он исчез и из моей жизни… Грешен, даже надеялся на то, что неприятности доведут его до гробовой доски. Но – не сбылось…

– Скажите, Семён Григорьевич, а не планировал ли он со временем вернуться в Украину? Может быть, нелегально, ведь дела у него тут остались? Бизнесы разные, гостиница в Крыму, банк опять же…

– Нет, нет, что вы, – ответил Портной Жоре, – скорее всего – нет. Он меня в свои планы вообще не посвящал. Я о Москве-то случайно узнал, когда мне позвонили из «Ингаза». Вначале он исключительно с мобильного звонил. И как-то через Прибалтику, так что даже невозможно было определить, где он на самом деле находится.

– Нынешний его номер у вас записан?

Портной вытащил телефон из кожаного чехла и, порывшись в записной книжке, продиктовал номер российского мобильного оператора.

Жора утвердительно кивнул Сердюкову – это был именно тот номер, на который Полина Куртакова звонила из своей машины после допроса.

Офицеры подошли к Ивану, и Сердюков в полтона, так, чтобы не услышал Портной, пивший в этот момент воду, сказал:

– Ну и повезло ж тебе, Черепанов. Банкир твой размазней оказался, теперь хорошо бы придумать, как твоего другана Селиванова из Москвы выковырять.

– Пока его там найдут, пока задержат, пока экстрадируют – месяцы пройдут. Да и не факт, что это произойдёт. У него ведь тоже наверняка отходные пути продуманы.

– Пусть банкир вызовет его сюда, – Жора говорил шепотом, чтобы Портному не было слышно.

После короткого совещания вдали от стола Портного Евстифеев продолжил:

– Семён Григорьевич, есть все основания считать вас как минимум соучастником тяжкого преступления. Вы сейчас так обтекаемо описали события, чтобы главным подозреваемым сделать Селиванова. Возможно, в ваших показаниях и имеется резон. Однако в его отсутствие основным фигурантом становитесь вы, Семён Григорьевич. Поэтому именно в ваших интересах помочь нам под любым благовидным предлогом вызвать Селиванова в Украину.

– Молодой человек, если он так легко разделался с женщиной, с которой спал, что же ожидает в этом случае меня? Вы только представьте себе это в красках. Я уже представил.

– Стало быть, вы отказываетесь нам помогать? – Сердюков в этой постановке исполнял роль «плохого полицейского» и давил Портного резкими вопросами.

– Селиванов, конечно, подлец, но он всё же не лишен сентиментальности, – Портной начал понимать, что иного выхода, кроме как помочь выманить Селиванова, у него нет. – Кроме финансовых дел у него здесь осталось ещё кое-что. Вернее, кое-кто.

«Ты сегодня не перестаёшь меня удивлять, Семён Григорьевич», – Черепанов слушал внимательно, не понимая, куда тот клонит.

– У него в Киеве сын есть внебрачный. И он ребенка ещё ни разу не видел за три года, с того момента, как уехал. Он даже, кажется, и не знает о нём.

– Семён Григорьевич, отнеситесь к тому, что я сейчас скажу, спокойно, – подполковник старался быть мягким. – Для вашей же безопасности лучше будет вас задержать.

– Когда? На будущей неделе? Если к тому времени не удастся выйти на Селиванова? – Портной не хотел верить и понимать услышанное и пытался потянуть время, выпалив целый залп бестолковых вопросов.

– Задержание оформим прямо сейчас, но вы не волнуйтесь, наручники никто на вас надевать не станет – просто выйдем все вместе, – Сердюков был терпелив и строг одновременно.

– Но это пятно. Пятно в биографии на всю жизнь, – Портной побледнел, – и я не смогу… Двери всех банков будут для меня закрыты отныне и до конца моих дней, – платок банкира был уже похож на ветошь для протирки ружейного ствола, – искомканный короткими толстыми его пальцами платок был пропитан потом его страха, прожеван и выплюнут беспощадной фортуной, которая на этот раз-таки повернулась к нему тем самым своим тухесом.

– Зато это ваш единственный шанс отсрочить конец своих дней и дать ему возможность наступить естественным путём. Уж поверьте, лучше пятно в биографии, чем дырка в голове. Да и потом остаётся шанс, если поймаем Селиванова, снять с вас вину. В данной ситуации мотивов убрать вас у него куда больше, чем было по отношению к тому же Царькову. Не бойтесь, никакие ужасы, о которых вы наслышаны и насмотрелись в фильмах, в нашем СИЗО вас не ожидают, слово офицера. Мы разрешим вам также пользоваться телефоном, – подполковник знал, что очень важно дать Портному надежду на возможность положительного для него исхода, и удовлетворённо отметил, что сам Семён Григорьевич уже начинает потихоньку привыкать к новым обстоятельствам своей жизни.

– Здравствуйте, Маргарита! – дверь чёрного «мерседеса» открылась беззвучно, и оттуда появился респектабельного вида зрелый мужчина в дорогом, идеально сидящем на нём костюме.

– Меня зовут Михаил Евгеньевич, – Бальцерович протянул руку женщине, – я сам переживаю, понимая, что знакомиться на улице не совсем прилично. Но здесь нет человека, который мог бы меня вам представить.

Маргарита, вопросительно глядя на незнакомца, взяла на всякий случай сына за руку:

– Чем обязана, мы не знакомы, и знакомиться с вами я не собираюсь.

– Понимаю ваши сомнения, – запасшийся терпением Бальцерович излучал сплошное дружелюбие и не реагировал на холодок в голосе Риты. – Не подумайте чего плохого… Я товарищ Ивана Сергеевича Черепанова, в Киеве по вопросам бизнеса, а он попросил разыскать вас и передать вот это, – Бальцерович достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его Маргарите.