нечего ему сказать.

Переживёт. Я не думаю, что серьезно нравилась ему. Это просто какой-то азарт. Он даже целовал меня как-то грубо, с напором. Он не хотел меня приласкать как котёнка, он хотел брать. А я против. Это совсем не моё…

Надеюсь, что теперь Назар всё же оставит попытки к сближение. Как ещё точнее сказать, что не люблю его, я не знала.

— Ты чего такая? — спросил Леська, когда я в комнате металась то туда, то сюда, не в силах найти себе покой.

Вся эта ситуация с двойным поцелуем меня обескуражила. За меня никогда так откровенно не воевали, да ещё и братья.

Ещё и Леська…

Я покосилась на неё.

Ей нравится Назар. Как я ей могу сказать, что он полез ко мне своими губами?

Не буду ей делать больно. Скажу только часть правды. Самую важную.

— Мы с Назаром поговорили.

Она уставилась на меня ещё более внимательно.

— И что тебе сказал этот придурок?

— Скорее, я — ему, — хмыкнула я. — Просила его оставить уже меня в покое. Сказала, что не люблю его.

— О-о… А он что?

— Расстроился, — развела я руками. — Но думаю, он переживёт. Потому что я… Я люблю совсем не его.

— Так, так, так… — привстала даже с кровати Леська, где до этого валялась с телефоном и наушниками. — Сейчас прозвучат признания в любви злому братцу?

— Да ну тебя! — махнула я на нее рукой и рухнула на кровать лицом в подушку прямо так, одетая, едва скинув свои кроссовки.

— Эй, куда! — встрепенулась подруга. — Я требую продолжения банкета! Что, что там было?

— Где?

— Когда тебя Данька увёл?

— О-о-ой… — мечтательно простонала я, вспоминая, какие же сладкие и мягкие губы у этого Злюки…

— Что? Что там было? Он признался, что телефон его?

— Угу, — мычала я в подушку.

— Вау! А как ты его раскрутила-то?

— Мы целовались! — отняла я лицо от подушки. А когда сказала, снова нырнула в неё лицом, горящим от стыда и эмоций.

Послышался грохот. Я опять подняла голову и увидела, что Леська грохнулась на пол с кровати и так и сидела с раскрытым ртом.

— Бодров умеет целоваться?!

— О-о… — снова простонала я, горя желанием это повторить. — Ещё как умеет…

Мы долго перебирали мои воспоминания. Леська восхищалась и говорила, что не ожидала того, что Даня — такой скрытый романтик.

И я не ожидала. Но меня просто переполняло счастье…

Я влюбилась в Бодрова. В злого буку и шантажиста.

Влюбилась. И уже ничего не могла с этим поделать…

Однако, Даня же встретил меня на утро холодным безразличием.

Словно я опять — пустое место…

50.

Оставшиеся дни в Питере показались мне особенно холодными.

Даня избегал общения. Я не могла понять, что уже успела сделать. Снова стал тем неприступной букой, каким был до поездки сюда.

Конечно, я переживала.

В этом отчуждении виновата я?

Что я сделала не так?

Ему не понравился наш поцелуй?

Почему именно после этого момента он резко перестал со мной общаться?

Это было такое важное для меня событие… Я отдала свой первый осознанный поцелуй мальчику, а он… Просто отвернулся от меня.

Леська заметила, естественно, что между мной и Даней снова пробежала тень, но что отвечать ей я не знала. Я и сама не понимала, что произошло, но возможности поговорить у нас просто не было — то он уходил, делал вид, что не слышит, то Назар рядом крутился несмотря на обещание не приближаться…

Поймать Даню мне удалось лишь поздним вечером уже в коридоре вагона поезда, который нёс нас обратно в наш город.

Уже все спали, и я столкнулась с ним по пути в своё купе.

— Дань, — преградила я ему путь, когда он лишь мазнул по мне взглядом и попытался обойти. — Мне кажется, нам пора поговорить.

— О чём? — нахмурился он, глядя на меня сверху вниз.

— Ты бегаешь от меня? — прямо спросила я, задрав голову и посмотрев в его карие глаза открыто.

— Кострова, ты опять, что ли головой ударилась? — хмыкнул парень. — Бросай ты это дело, а то совсем так дурочкой станешь.

— Почему ты делаешь вид, что ничего не происходило между нами? — начала злиться я и схватилась за его плечи, когда он снова попытался просто уйти.

— А что такого между нами происходило? — изогнул он насмешливо бровь. — Ты имеешь в виду поцелуй? И ты считаешь, что это нечто важное?

То есть, он намекает на то, что для него это ничего не значило?

Больно слышать. Потому что для меня это было именно “нечто важное”, и я была уверена, что для него — тоже.

Он так уверенно меня целовал, словно ждал этого.

Ласкал мои губы так, будто дорожил этим моментом.

Значит, всё была ложь?

Зачем?

Неужели люди так жестоки друг к другу?

Или я действительно просто отвратительно целуюсь?

У меня нет опыта, но мне казалось всегда, что это неважно. Главное, чтобы человек был “тот самый”.

Значит, той самой я для Дани так и не стала. Осталась тупой Бэмби, каковой он однажды меня нарёк.

— А телефон? — снова подняла я на него глаза. — Тоже ничего не значит?

— У тебя был день рождения.

— Ты всем одноклассницам на дни рождения даришь такие дорогие подарки?

— Нет, — ответил он. — И думаю, что это был первый и последний раз.

— Так ты жалеешь? — задала я новый вопрос.

— Да, если хочешь знать.

Это окончательно меня добило. Не подпускала я к себе раньше парней, и правильно делала.

Сейчас бы не было так больно и унизительно. Я вынула подаренный им телефон из джинсов.

— Что ты собираешься делать? — спросил он, глядя на мои действия.

— Не переживай, в окно не выкину. Подожди…

Я вытащила оттуда сим-карту и сделала полный сброс настроек.

— Держи, — протянула я ему смартфон, который теперь больше не носил никакой информации о бывшем пользователе. — Его ещё можно продать. Я не поцарапала.

— Это твоё, — ответил Даня, даже не шевельнувшись.

— Если ты считаешь, что между нами ничего не было, то и мне от тебя ничего не