– Я уважаю его, – прошептала она, и впервые за все то время она поняла, что сказала правду.

Она любила его, казалось, уже достаточно долго, но она не доверяла ему и не уважала его; теперь и то, и другое неожиданно пришло к ней. И только теперь она осознала, на что себя обрекает – на жизнь, не имеющую ничего общего с ее прошлым.

Они не смогут поехать в Шотландию, так как если полиция будет его разыскивать, то это окажется наиболее вероятным местом, где они будут его поджидать.

Они станут изгнанниками, бездомными, без роду-племени. Элоэ задумалась над тем, как они будут странствовать, где найдут наконец себе пристанище; и вдруг поняла, что все это не имеет никакого значения. Любовь победила все!

Вот и нашелся самый верный ответ.

Любовь дороже безопасности, дороже респектабельности, дороже всего, потому что это была настоящая и искренняя любовь.

Затем она подумала о том, что жизнь ее будет нелегкой. Будут трудности и опасности, будут даже трения между ней и Диксом; но все это преодолимо, ничего нет невозможного, поскольку они сохраняют любовь друг к другу, самое святое и прекрасное, что у них есть на свете.

Она вновь почувствовала дрожь, такую же, когда он ее обнимал, почувствовала, как заполыхали ее губы, которые были такими страстными и податливыми под его поцелуями.

Она поняла, что он и есть именно тот самый мужчина, которого ей суждено было найти, который ждал ее в этом мире. В отличие от ее ожиданий он оказался совсем не таким, совсем не тем типом героя, с которым, как представляла в своих девичьих грезах, она бы пошла под венец. Однако он был мужчиной, предназначенным ей, мужчиной, которому она принадлежала и который будет владеть не только ее телом, но и душой, и сердцем все время, навеки.

– Я люблю его! – прошептала Элоэ. – О, благодарю тебя, Господи, что ты послал мне его.

– Теперь, Лью, не торопись с принятием решения. Не говори ничего и не делай что-либо, а дай себе время хорошенько все обдумать. Это слова твоего отца, которые он любил повторять – все необходимо тщательно обдумывать.

Довольно высокий голос миссис Деранж, говорившей в нос, гармонировал со спокойной работой двигателя, так для Элоэ оба эти звука продолжались всю дорогу, пока они ехали к «Шато».

Лью хранила молчание.

Она сидела, уставившись на пролетавший мимо сельский пейзаж застывшим взглядом. Вид у нее был такой, будто она распрощалась с действительностью и жила в мире, придуманном ее собственным воображением.

– Что я чувствую, – продолжала миссис Деранж, – так это то, что ты сейчас стоишь на распутье. Для тебя крайне важно принять правильное решение. Молодые думают только о том, что происходит в настоящий момент. Они забывают о будущем, которое ждет их впереди; по прошествии многих и многих лет любовь часто оказывается пустой мечтой, в то время как более существенные вещи куда важнее! Я хочу, чтобы ты представила себя в свои сорок, пятьдесят, шестьдесят лет, чтобы ты подумала о том, что будет важно для тебя в эти годы.

Лью устало пожала плечами и сказала скучным голосом:

– Хорошо, мама, я поняла тебя. Ты хочешь, чтобы я стала герцогиней, вот и все.

– Я хочу, чтобы ты была счастливой, – поправила ее миссис Деранж. – Но счастье не всегда означает танцульки в обнимку с молодым человеком, чьим единственным достоинством является его красивый профиль.

– Да прекрати ты это! – воскликнула Лью. – Я знаю, о ком ты говоришь. Почему бы не назвать имя этого профиля?

– Я не говорю о ком-то конкретно. Все, о чем я тебя прошу, это не спешить.

– В настоящий момент мы действительно не очень-то спешим, – сказала Лью. – Элоэ ведет машину так, как будто мы на похоронной процессии.

– Прошу прощения, – извинилась она. – Я думала, что нет надобности в спешке.

Все мысли ее были о Диксе, она едва осознавала, что делала. Она просто автоматически вела машину вдоль длинной, усаженной по обеим сторонам деревьями, дороги, ведущей в глубь материка.

«Где сейчас Дикс, – думала она. – Что сейчас там происходит? Что он делает? В безопасности ли он?»

Ей пришлось буквально себя ломать, чтобы вынести этот отъезд из Биаррица, чтобы покинуть отель, чтобы не забыть все поручения миссис Деранж, связанные с раздачей чаевых персоналу, оплатой счетов, проверкой багажа.

Для нее стоило больших усилий выполнять свои обязанности в то время, как ей неудержимо хотелось побежать к Мэри Бланшард, чтобы узнать от нее хоть какие-то новости, выпытать хоть какую-нибудь информацию о Диксе. Удерживала ее от этого шага только гордость, даже несмотря на то, что это было бы бесполезно. Мэри Бланшард не стала бы или, вернее, не смогла бы сказать что-то большее, чем знала сама.

Дикс не появился бы там, потому что под угрозой была его свобода, а возможно, и жизнь.

Весь день Элоэ не могла отделаться от воспоминания о том мужчине, который угрожал перерезать ей глотку, и она содрогалась при мысли о нем.

Если полиция попытается арестовать мужчин, подобных этому, естественно, не обойдется без борьбы; в ход пойдут ножи и огнестрельное оружие. Несколько раз она ловила себя на том, что прислушивается и ждет звуков перестрелки.

В конце концов багаж был худо-бедно втиснут в машину, забив при этом все заднее сиденье и багажник, так что миссис Деранж и Лью могли сидеть только на переднем сиденье рядом с Элоэ.

– Может, ты хочешь повести машину сегодня? – спросила Элоэ у Лью перед тем, как тронуться в путь.

– Если я поведу машину в «Шато», то, скорее всего, окажусь в противоположном направлении, – ответила она. – И что тогда будет делать мама?

Обе девушки находились одни в спальне Лью, и Элоэ инстинктивно протянула к ней руку.

– Тогда не ездит, оставайся здесь.

– А смысл? Я могу поехать и посмотреть.

На языке у Элоэ вертелось: «Стив Вестон уже на пути сюда», но она проглотила эти слова, несмотря на то, что губы у нее уже пытались это произнести. Пусть Лью увидит герцога вначале. Если он ей понравится, тогда Стив может отправляться туда, откуда пришел. Если нет, тогда у него появится больше шансов.

Лью подошла к окну и посмотрела на море.

– Что бы ты сделала на моем месте, Элоэ? – спросила она. И тут же продолжила, прежде чем та успела ответить: – Не говори мне, я знаю. Ты бы категорически выбрала любовь, ведь я права?

– Да, я бы сделала так. Любовь значит больше всего на свете.

– Только для определенных людей. А я, возможно, не тот тип человека. – Она почти в раздражении отвернулась от окна и подошла к зеркалу. – А я буду обворожительной в диадеме герцогини, ты не находишь? – спросила она с издевкой.