нуждаться в Ахилле еще сильнее. Не думала, что мое сердце может расшириться еще больше. Что моя душа станет еще ближе к его душе.

Но я ошибалась. Я была так неправа. Потому что когда его щеки покраснели, в тот момент как его голова откинулась назад, все чувства увеличились в невероятных масштабах. Как в мечтах, моя любовь была к нему бесконечной и безграничной. И так же просто, как кольцо из виноградной лозы, обернутой вокруг моего пальца, я знала, что это было навечно.

— Знала, — ответила я, пробегая своим большим пальцем по его губам. — Знала, и это было для меня честью. Я… я все еще не могу поверить, что ты выбрал меня. Это мне был дан величайший подарок. Твое сердце.

Ахилл уткнулся своим лицом в мою открытую ладонь. Затем наклонился и коснулся своими губами моих.

— Mi amore. Mi amore per sempre.

«Моя любовь. Моя любовь навечно».

Я поцеловала его в ответ. Меня пронзила дрожь, когда он поднял подол моего платья. Он переместился, пока полностью не оказался надо мной. И тогда он начал заполнять меня. Он брал меня, обнажая наши души и сердца, и никаких секретов не было между нами. Моя спина изогнулась, когда он полностью вошел. Его руки находились по обе стороны от моей головы, а его глаза были закрыты.

А потом он начал двигаться. Он входил в меня медленно и совершенно, на земле, о которой заботился, под луной и сверкающими звездами. Богатый аромат от окружающих виноградных лоз слился со свежим запахом его кожи и персиковым ароматом моих волос.

Мои руки исследовали его загорелую спину, затем пальцы запутались в его волосах, когда он увеличил ритм, и его дыхание стало затрудняться. Его глаза открылись, и он посмотрел на меня с таким восхищением, что на моих глазах появились слезы.

— Я люблю тебя, — сказала я, нуждаясь в том, чтобы он снова услышал эти слова.

Ахилл застонал и стал входить глубже, делая своей.

— Mi amore, — шептал он, снова и снова, увеличивая скорость.

Мои руки вцепились в его волосы, когда знакомое давление начало возрастать в нижней части моего позвоночника. Дрожь пробежала по моему телу, и Ахилл замер.

Когда я открыла глаза, он пристально смотрел на меня, его кожа блестела в лунном свете.

— Как ты это говоришь? — спросил он.

Я моргнула, не уверенная, что он имел в виду.

— На английском, — спросил он. — Как ты произносишь «Ti amo»?

Я улыбнулась.

— Я люблю тебя, — медленно произнесла я, чтобы он смог расслышать каждое слово.

— Я… люблю… тебя, — повторил он, его сильный итальянский акцент привнес жизнь в эти красивые слова.

— Зачем тебе знать, как это произносится на английском? — спросила я, когда он поднял мою левую руку и провел кончиком пальца по кольцу из виноградной лозы.

— Потому что я хочу быть способным сказать это на обоих твоих языках, — на его губах появилась знакомая дразнящая улыбка. — Хотя, по-моему, по-итальянски звучит лучше, — его улыбка исчезла. — Я люблю тебя навечно, — нежно произнес он.

«Ti amo per sempre».

Я была согласна; на итальянском это звучало лучше.

— Я тоже люблю тебя, — я хотела, чтобы у него не оставалось сомнений в моих чувствах.

Но я видела недоверие в каждой черточке его лица. Видела тень сомнения в его глазах. И поклялась сделать так, чтобы никогда больше этого не видеть.

Он убрал прядь волос с моего лица.

— Я хочу отвести тебя к своему камину, в свой дом.

Я кивнула.

Ахилл поднялся на ноги, а затем взял меня на руки.

— Нельзя допустить, чтобы ноги герцогини запачкались, — подразнил он.

Я засмеялась, решив, что эта игривая сторона Ахилла была моей любимой. Потому что это было так же редко, как падающая звезда, но не менее незабываемо.

— Думаю, уже поздно.

Ахилл пожал плечами, и продолжил нести меня к своему дому.

— Тогда я просто буду держать тебя в своих объятиях. Ты отлично в них смотришься. И чувствуешься тоже.

Я положила голову на его плечо, а руки обернула вокруг шеи, когда мы зашли в его сад. Он не отпустил меня, пока мы не оказались перед горящим камином. Мои ноги приземлились на мягкий ковер из овечьей шерсти. Ахилл исчез в своей спальне и вернулся оттуда со стеганым одеялом и двумя подушками. Он разложил их у огня. Я хотела сесть, но он взял меня за руку и притянул к себе. Бесшумно, он стянул бретели платья с моих плеч, мягкая ткань упала на пол. На мне не было нижнего белья, это платье его не подразумевало. Глаза Ахилла вспыхнули, когда его взгляд блуждал по моему обнаженному телу. Он засунул большие пальцы за пояс штанов и стянул их с себя.

Мы оба были обнажены, телом и душой, друг перед другом и перед разгорающимся огнем.

Это было великолепно.

Я отбросила платье в сторону. Ахилл сел на ковер перед камином и протянул руку. Я мгновенно подошла к нему, позволив ему притянуть меня к себе, пока моя спина не прижалась к его груди. Он укрыл нас обоих одеялом и сложил подушки за спиной.

Укрытая Ахиллом и его теплом, я смотрела на языки пламени и наблюдала, как они танцуют, кружась оранжевыми, желтыми и красными вихрями. Я не знала, как долго мы сидели в тишине, но это могло быть вечностью. Я никогда не получала большего удовольствия, чем сидеть вот так в задумчивой тишине.

Рука Ахилла скользнула к моему животу. Я замерла; это напоминало то, как будущий отец поглаживает живот своей беременной жены.

— Кареса?

— Не волнуйся, я принимаю противозачаточные средства.

Ахилл глубоко вздохнул.

— Я не стал бы волноваться, если бы ты забеременела от меня, — тихо сказал он.

Мое сердце наполнилось радостью.

Ахилл убрал руку, и следующее, что я поняла — это то, что мне на колени положили книгу. «Величайшие Вина Мира». Я подняла взгляд, моя голова покоилась в изгибе между его плечом и шеей. Его длинные черные ресницы касались верхушек щек. Он прикусил губу, как будто нервничал. И я с быстро колотящимся сердцем ждала, чтобы узнать, почему он достал эту книгу.

За то время, что я помогала Ахиллу с дислексией, его состояние улучшилось. Но увидев ранее стопку книг, я поняла, что в основном это была его заслуга, а не моя. Должно быть, он читал каждую ночь, узнавая слова, которые были недосягаемы для него всю его жизнь.

Он был бойцом.

На этот раз он не собирался сдаваться.

Ахилл прочистил горло