– В их домах мы находили убежище от дождя, их батареи защищали нас от холода, они кормили нас сухим кормом, избавляя от превратностей охоты. Я уж не говорю о теплом молоке по утрам, о ласках, о…

Сен-Жюст перебивает меня:

– Итак, вы заявляете, что было много преувеличений в услышанном нами сегодня. Что ж, вы вынуждаете меня привести точные цифры. Людей было восемь миллиардов, и они, желая питаться мясом, убивали по семьдесят миллиардов животных в год. Семьдесят миллиардов!

Это не укладывается у меня в голове, но Пифагор кивает в знак того, что спорить с этими данными не приходится.

Я с болезненным любопытством искоса бросаю взгляд на серебряный поднос с человеческими головами.

– Отлично понимаю ваше желание заставить их почувствовать то же самое, что чувствовали по их умыслу вы…

Не зря же я, воспитывая Анжело, повторяла ему свою любимую фразу: «Истина – всего лишь точка зрения». Я всегда поощряла его менять время от времени истину, подобно тому, как люди меняют одежду, приговаривая: «Менять истину полезно хотя бы для того, чтобы иначе взглянуть на одни вещи и лучше приспособиться к другим. Это проветривает мозги».

Вот и сейчас я произвожу необходимую адаптивную коррекцию и бросаю взгляд на двух обвиняемых.

Не сердитесь, Натали и Роман, но в данном случае я не могу вам помочь. К тому же, между нами говоря, сейчас не тот момент в моей жизни, когда мне хочется за вас вступаться. Я такого о вас наслушалась, что пребываю в шоке. Не знала, что вашему виду до такой степени чуждо сострадание.

Так я думаю, но ничего подобного не произношу. Пифагор смотрит на меня с упреком. Терпеть не могу, когда на меня незаслуженно вешают вину! Хуже всего то, что я уже чувствую себя виноватой.

– И все же, – мурлычу я, – пусть я и не отрицаю гнусности людей, нельзя не привлечь ваше внимание к тому, что у правил есть исключения. Два человека, находящиеся здесь со мной, совсем не такие, как их порочные соплеменники.

Этот мой ход Пифагор, судя по движениям его ушей, одобряет, поэтому я продолжаю в том же духе:

– Двух этих людей я прекрасно знаю, мы тесно общались. Я вам гарантирую, что это в высшей степени достойные люди.

– «Достойные»? Что вы хотите этим сказать? – спрашивает Сен-Жюст.

– Моя служанка всегда обращалась со мной безупречно.

– Ну и что? Вы, кошки, – любимцы людей, но истина при этом гораздо непригляднее. Они используют вас с единственной целью – отдохнуть и отвлечься.

– Знаю, знаю, мы для них – плюшевые игрушки.

Я тру себе правой лапой подбородок, чтобы выиграть время. Необходимо найти сильный довод. Лучшая защита – нападение.

– На самом деле вам просто завидно. Я всегда чувствовала, что свиньи мечтают быть домашними животными при человеке. Но мечта не осуществилась. Вам так хотелось быть их игрушками, но нет!

Мои слова вызывают шторм. Сен-Жюст готов лопнуть от злости. В зале поднимается враждебный ропот. Король Артур встает и властным жестом восстанавливает тишину.

– Знаете ли вы, – обращается ко мне Сен-Жюст, – что экологи Парижа требовали развернуть кампанию избавления от кошек?

– Глупости! С какой стати?

– Официальным обоснованием была забота о разнообразии видов птиц, белок, лесных и летучих мышей. Речь не шла, конечно, о том, чтобы перебить домашних кошек, целью было истребление бродячих.

– Кампания по массовому убийству кошек? Как-то не верится…

– Тем не менее именно об этом шла речь накануне Краха. Например, в Австралии некоторые экологи-активисты выступали за умерщвление всех восемнадцати миллионов живших на этом континенте на свободе кошек, их обвиняли в причинении вреда местной фауне. Ну, что вы скажете теперь, любительница понежиться в тепле человеческого дома и похрустеть сухим кормом?

Снова недовольный шум. Король Артур утихомиривает все стадо оглушительным хрюканьем и предлагает выслушать представителя защиты.

Я оборачиваюсь и спрашиваю сиамца:

– Ну, как я тебе?

– Отлично!

Кто бы сомневался! Бастет в своем обычном репертуаре.

Слово предоставляется мэтру Бадинтеру. Худой хряк занимает место перед Натали и Романом.

– Вы вегетарианцы? – спрашивает он их.

Какаду переводит, Натали спешит с ответом:

– Да, разумеется!

– Я с самого рождения не ем мяса! – вторит ей Роман. – Мои родители были веганами, они наливали мне в бутылочку соевое молоко.

– Таким образом, крови наших братьев и сестер нет ни на руках этих двоих людей, ни в их желудках, – заявляет адвокат. – Полюбуйтесь на их обувь: она не кожаная!

На счастье, Натали и Роман обуты в синтетические кроссовки.

– Пусть так, но они и пальцем не пошевелили, чтобы помешать содержанию животных в неволе, их забою и поеданию, – гнет свое Сен-Жюст. – Пускай они не убийцы и не потребители мяса, все равно они – их сообщники.

Однако Бадинтер не намерен сдаваться:

– Я вас не перебивал, вы тоже меня не перебивайте. Я намерен вызвать свидетелей защиты. Мой первый свидетель – …бык!

Все присутствующие поражены, памятуя описание этим свидетелем корриды. Могучее животное снова выходит к барьеру, и адвокат приступает к его допросу:

– Напомните нам цель вашего рождения.

– Цель – коррида, как я уже говорил.

– То есть люди поспособствовали вашему рождению для участия в этом представлении?

– В нем самом.

– Иными словами, не будь корриды, вас тоже не было бы на свете. Ни вас, ни многих ваших друзей быков. Вы согласны?

– Да, но…

– Продолжим. Ваше мясо не славится вкусом, гурманы наверняка считают его чересчур жестким, а значит, если бы не коррида, ваш вид вообще исчез бы, как мамонты и туры.

Зал реагирует негодующим хрюканьем и визгом, но Бадинтер невозмутимо гнет свое:

– Суровая правда заключается в том, что вы существуете благодаря людям. Считаю, минимальная признательность требует не приговаривать их к смерти, а сказать спасибо за то, что они сохранили вашу ветвь, поскольку без них она попросту прекратила бы существование.

– Ошибочная логика! – взвивается Сен-Жюст. – Природой быкам определено резвиться на лугу, а не лицедействовать на арене.

– Вы упомянули, мэтр, о семидесяти миллиардах забиваемых в год животных. Но разве жили бы эти животные без человека? Согласитесь, они просто не родились бы. А теперь, после крушения человеческой цивилизации, они смогут свободно размножаться всюду, где пожелают. Это, кстати, касается нас всех: свиней, овец, кур, гусей. Мы родились благодаря людям. Спору нет, они дурно с нами обращались, причиняя страдания: разлучали с детьми, запирали в клетки, ускоряли наш рост. Но само наше существование – их заслуга! Вспомните, сколько видов вымерло, потому что у человека не было к ним интереса: европейский лев, мексиканский гризли, черепаха с Сейшельских островов, дронт с острова Реюньон…