— Если уж ты потащилась в бега с коммунистом, то, будь добра, не проявляй частнособственнические инстинкты! При коммунизме все будет общее. Разве ты не слышала?

— Вообще-то слышала, — спокойным тоном пробормотала Марсела, — Анхель говорил что-то в этом духе, но я думала, что общими будут заводы, плантации, корабли, дома… А насчет женщин я не слышала.

— Ну что можно от тебя ждать? — вздохнул я. — Ты изуродована миром чистогана и наживы, заморочена церковью, которая, как известно, опиум для народа. Ничего, я тебя перевоспитаю. Ты должна относиться к женщинам, которые близки мне, как к сестрам и товарищам по борьбе.

— Какие же они мне товарищи? — проворчала Марсела. — Они гринго, империалисты-янки, богатые. Их надо экс…пертизиоровать, что ли?

— Экспроприировать, — поправил я, обрадовавшись, что вечноживое марксистско-ленинское учение постепенно проникло в Марселу, правда, не знаю, через какой канал. — Экспроприировать надо, это верно. Но когда собственность у них изъята, и они не являются более эксплуататорами, надо относиться к ним, как завещал великий Сталин: «И возлюби врага своего…»

— По-моему, это сказал Иисус, — Марсела явно это раньше слышала.

— Правильно, — выкрутился я, — товарищ Христос произнес только первую часть фразы, но товарищ Сталин дополнил, углубил и развил учение Иисуса Христа: «…А если враг не сдается, его уничтожают».

— А падре говорил мне что-то совсем другое, — почесала лоб Марсела.

— Все падре, — тут я мысленно попросил Господа простить мне этот грех, — как правило, извращают учение Христа и ставят его на службу контрреволюции и мировому сионизму.

По какой причине я затронул сионистов — черт его знает, наверно, как всегда, под горячую руку попались.

Наслушавшись научных мыслей, Марсела обалдела и стала их напряженно переваривать, а я тем временем успел убедиться, что Синди выскользнула из ванной и спряталась в каюту. Я вошел в душ и с удовольствием окатился в третий раз за эту ночь теплым душем. Когда я вышел, то увидел в коридоре следующую картину: Марсела, Синди и Мэри стояли кружком, и Марсела делала какие-то знаки руками и мимикой, пытаясь что-то объяснить американкам.

— Что она от нас хочет? — с опаской спросила Мэри.

Когда я перевел Марселе этот вопрос, она ответила:

— Я хочу, чтобы они поняли — мы все трое твои владелицы. Монополизм не пройдет!

— Она объявила вам, что с этого момента мы все — одна семья, — разъяснил я, подошел к этой троице и обнял всех сразу.

— Каждый коммунист немного мусульманин, — добавил я, жмурясь от удовольствия, через несколько секунд, — как сказал выдающийся коммунист современности аятолла Хомейни!

— Вам больше подходит роль покойного шахиншаха, — заметила Мэри, — но мне очень любопытно, как вы сумеете со всеми нами справиться!

А скажите, джентльмены, разве вам этого никогда в жизни не хотелось?

— Вот что, — сказал я, — может быть, не будем торопиться в Гран-Кальмаро? В океане так хорошо и уединенно…

Итак, мы решили немного покататься вчетвером по океану и, свернув в сторону с курса на Гран-Кальмаро, позагорать на маленьком островке Сан-Фернандо, примерно в сорока милях восточнее. Как утверждал путеводитель, имевшийся у Синди и Мэри, «это островок дикой природы, такой, какую застал Колумб, прибыв в Новый Свет». По информации того же путеводителя, каждый турист, прибывший на Сан-Фернандо, может почувствовать себя немного Робинзоном, ибо никаких регулярных рейсов из порта Гран-Кальмаро туда не осуществляется, и попасть на остров можно только наличной яхте, вертолете и гидроплане. Я лично этому не поверил.

Тем не менее, когда мы бросили якорь у островка, никого поблизости не было. Как мы пришли на остров, я не запомнил, потому что завалился спать незадолго до рассвета и проспал до полудня. С удовлетворением обнаружив, что сплю я один, и никто меня не может потревожить, я посетил туалет и ванну, проделал несколько разминочных упражнений, надел все те же женские плавки и лишь после этого выбрался на верхнюю палубу.

Все три дамы были уже на ногах и завтракали. Откуда-то из скрытых пазов в палубе выдвинулись и развернулись на специальных кронштейнах солнечные батареи, которые, как видно, подзаряжали аккумуляторную сеть «Дороги». Кроме того, эти батареи создавали тень и играли таким образом роль тента над палубой. В этой благодатной тени Марсела, Мэри и Синди сидели за столиком, трансформировав шезлонги в довольно удобные кресла, и уплетали бутерброды, кукурузные хлопья с молоком и еще что-то.

— Вот и явился наш грозный повелитель, затмевающий солнце в его полуденном блеске! — воскликнула Мэри. — Садитесь, Энджел, вам необходимо восстановить силы. Кушайте побольше!

Есть я хотел ужасно и принялся уминать все, что было на столике. Говорить при этом я не мог и слышал лишь неясное щебетание, которым обменивались между собой лесбиянки, да воркотню Марселы, которая была убеждена, что я внимаю каждому ее слову. Наконец, когда я почувствовал, что начинаю ощущать сытость, то смог повнимательнее прислушаться к тому, что говорилось за столом.

— Нет, Синди, загорать мы пойдем ближе к вечеру, — произнесла Мэри рассудительно, — сначала надо облететь остров на вертолете, а кроме того, поползать по дну на «Аквамарине». Тут я просмотрела распечатку эхолота за время пути к Хайди и обнаружила одну очень интересную штуку. Я даже скопировала ее на ксероксе. Поглядите!

На небольшом кусочке бумаги я увидел какие-то многочисленные серые линии и пятна. Мэри тыкала пальцем в наиболее темное место. Эта область напоминала по форме продолговатую размазанную кляксу.

— Где это? — спросила Синди.

— Всего в двух милях отсюда, во-он там! — Мэри махнула рукой куда-то на юго-запад. — По-моему, это затонувший корабль, и к тому же довольно старый.

— А на нем — пиастры! — подыграл я. — Шикарная вещь — Карибское море: чуть нырнешь, а там галеон, и в нем тысяча тонн золота! Надо бы и на острове покопаться, может быть, Джек Кидд зарыл здесь миллион золотых. Но за это нам придется уплатить кучу налогов!

— Кстати, эта территория спорная, — заметила Мэри. — Она примерно на равном расстоянии от Хайди и Гран-Кальмаро. Когда-то, говорят, острова едва не объявили войну друг другу, но потом договорились, что на Сан-Фернандо ни та, ни другая сторона не должна заниматься хозяйственной деятельностью и содержать военный персонал. Воды вокруг острова нейтральные, ловить рыбу и вести подводные изыскания можно, не обращаясь ни к кому за разрешением. Единственное, что карается, это загрязнение окружающей среды, а также рубка деревьев и охота на острове. Там за этим наблюдает специальный инспектор ООН. Ему помогают шесть солдат из бразильской армии. А больше тут никого нет. Туристы сюда приезжают добропорядочные.

— С удовольствием прокатился бы на вертолете вокруг острова! — сказал я.