Речь Жино была наполнена ядом, как цикута. Но смотрел Кузнецов не на Жино, а на Элен, лицо которой постепенно искажалось от гнева.

– Я готов вернуть вам все, – откровенно произнес Куз­нецов.

– Идите прочь! – сказала Элен и рванулась навстречу Жино.

Жан-Люк Перье перевел дуло пистолета с Кузнецова на Элен и два раза выстрелил. Звуки выстрелов были похожи на два чмокающих поцелуя, Элен упала на асфальт...

– НЕ-Е-ЕТ! – закричал Кузнецов и ринулся навстречу бандитам. Удар телохранителя Рене Жино откинул его к стене. Жан-Люк Перье вновь навел на него оружие. С лица Рене Жино исчезла напускная шутливость.

– Ты с самого начала ошибся, когда надул меня, мерзкий гаденыш! – воскликнул он. – От меня еще никто не уходил!

Женя смотрел на едва различимое в темноте тело Элен, бездыханно лежащее на асфальте. Жино перехватил его взгляд:

– Она ведь ни в чем не провинилась перед нами. Ты сам ее подставил.

– Вы за это поплатитесь! – сквозь зубы процедил Куз­нецов.

– Не надейся! – ответил Жино и повернулся к своему телохранителю. – Сольвент, убедись, что она мертва.

Темная фигура Сольвента опустилась на одно колено и протянула руку к телу Элен.

– Пульса нет, – констатировал Сольвент, – только она горячая какая-то.

– А ты думал, покойники мгновенно остывают?

– Сволочи! – выкрикнул Кузнецов.

– А теперь вернемся к тебе, – сказал Жино. – Я не могу больше ждать, когда ты в очередной раз обманешь меня Жан-Люк, пора кончать с ним.

Жан-Люк поднял пистолет ко лбу Кузнецова, холодное дуло уперлось в точку между бровями.

– Я давно ждал этого момента, – прошептал Перье. Его лицо было плохо различимо в темноте. Единственное, что в отблесках фонарей смог увидеть Кузнецов, это глубокую тень от шрама и сухие складки от улыбки на щеках.

– Постойте, – с паникой в голосе произнес Кузнецов. – Если вы убьете меня, вам не видать статуэтки.

– Совершенно верно, – согласился Жино. – Я отказался от возможности ее получить.

– Но я отдам вам ее! Я не лгу!

– Стреляй, Жан-Люк, – скомандовал Жино. Женя сжался в ожидании выстрела. Кажется, теперь он допрыгался.

– Не смей стрелять! – раздался женский голос.

Кузнецов удивленно посмотрел в направлении, откуда исходил голос. Жан-Люк Перье нахмурил брови и повернул голову, не опуская пистолет. Рене Жино шарахнулся в сторону. Телохранитель по имени Сольвент не двигался, остол­бенев.

Женя не мог поверить, что это происходило! Слова были произнесены голосом Элен и раздавались от тела, лежащего на асфальте. В темноте Женя плохо различал контуры, но он видел, как тело шевельнулось.

– Ты как щупал пульс? – воскликнул Рене Жино, обращаясь к Сольвенту.

– Я знаю, где находится пульс! Его не было!

– Разве труп может разговаривать?

Между тем Элен поднялась на колени. Несколько секунд ее тело находилось в этой позе, а затем она встала на ноги. Жан-Люк Перье уже забыл о пистолете, прислоненном ко лбу Кузнецова. В косом свете с улицы Женя увидел на лице Жино суеверный страх.

– Я вижу три разговаривающих трупа, – произнесла Элен.

Женя мог поклясться, что этот голос отдаленно напоминал голос Элен. Он был холоден и непоколебим. А в следующее мгновение все увидели, как правая рука Элен начала светиться в темноте. Она как будто была сделана из парафина, в который запихнули красную лампочку. Свет

от руки становился все ярче, освещая людей в переулке. Элен открыла глаза, и Кузнецов увидел, что они горят таким же красным светом. А еще он почувствовал, что ему очень жарко. Однако разобраться, откуда исходит жар, он не успел. рука Элен взметнулась вперед и пронзила толстое тело Рене Жино.

Вся сцена произошла на глазах Кузнецова. Рука Элен вошла в тело бандита в районе солнечного сплетения и вышла сзади между лопаток. Казалось, что тело Жино было проткнуто огненной пикой.

Только сейчас до Кузнецова дошел крик бандита. Вместе с криком Женя услышал страшный звук жарящегося на сковородке бифштекса. Из тела Рене Жино повалил дым, видимый только потому, что он застилал огни уличных фонарей. Глава марсельской мафии задергался в конвуль­сиях. Рука Элен, по-прежнему находящаяся в теле Жино, раскалилась настолько, что смотреть на нее было нельзя без риска повредить сетчатку.

Наконец Элен вытащила руку из тела, которое с глухим стуком безвольно повалилось на асфальт. Словно мешок с яблоками уронили на землю. Еще минуту назад Женя с надеждой пытался обнаружить признаки жизни в теле Элен, упавшем на тротуар, а теперь почти на этом же месте застыло темной грудой тело Рене Жино.

Пока Кузнецов был поглощен созерцанием сцены смерти Рене Жино, Жан-Люк Перье направил пистолет на Элен. Две короткие вспышки разрезали темноту с уже знакомыми чмокающими звуками. Пули не причинили Элен никакого вреда. Кузнецов застыл, глядя на нее широко открытыми глазами. Он видел, как дернулась голова Элен от прямого попадания, он увидел даже легкую вмятину на лбу, но Элен по-прежнему осталась на ногах и более того – двигалась к Перье.

Выражение, которое можно было прочесть на лице Перье в отблесках огней с улицы, – это легкое замешательство. Если Сольвент замер с раскрытым ртом, то Перье не терял хладнокровия и уже менял точку выстрела. Он перевел дуло пистолета с головы Элен на грудь и несколько раз надавил на курок. В темноте короткие вспышки следовали одна за Другой, и Женя ожидал, что Элен сейчас упадет. Но после того, как четвертый выстрел не смог остановить Элен, а Перье обнаружил, что их разделяет какой-то метр, правая рука девушки стремительно метнулась к шее убийцы.

Перье закричал бы, но он не мог. Кузнецов чувствовал, что при всем желании Перье не может издать никаких звуков, кроме протяжного хрипа. Элен, казалось, не прилагала никаких усилий для удушения Перье. Она просто стояла рядом, положив ему руку на горло, будто изображая врача, пытающегося прощупать гланды у пациента. Вот только рука врача раскалилась, как кочерга, а больной закатил глаза и дергался, пытаясь освободиться. А еще из-под руки врача повалил дым.

Элен отпустила Перье. Его тело упало на асфальт и осталось лежать темной неподвижной грудой. Вот и все. Опаснейшие враги Кузнецова были мертвы. Элен повернула голову в направлении Сольвента. Телохранителя Рене Жино и след простыл. Кузнецов понял, что настал его черед.

– Элен? – спросил он.

– Да, Женя, – ответила она невинно. Теперь это была самая обычная девушка, и голос у нее был самый обычный. О раскалившейся правой руке он мог лишь вспоминать.

– Это ты, Элен?

– Разве ты не видишь? – Она подошла к нему почти вплотную, и Кузнецов ощутил, как от нее исходит жар.

– Они же застрелили тебя! Почему ты жива?