Другая служанка ответила ей протяжным вздохом.

Повернув за угол, Мошка увидела, как всадник натянул поводья лошади. Перед ним кружились на ветру листы бумаги с отпечатанными крупными буквами. Вокруг уже собрались зеваки. Присмотревшись, Мошка поняла причину переполоха — на бумаге не было печати Книжников.

— Что это, мам? — спросил мальчик, проходя мимо.

— Идем! — прикрикнула на него мать. — Не смотри туда.

Она прижала его лицом к своей юбке и ускорила шаг.

— Так что будем делать? — спросили из толпы. — Может, камнем придавим?

— Надо позвать Книжников! Они разберутся!

Но ветер подхватил листы и понес их по улице. Толпа отшатнулась, как от неведомой заразы, и побежала следом. Когда листы улеглись на землю, к ним подошел один смельчак и, прикрывая рукой глаза, накидал на них носком сапога лошадиный навоз. Теперь бумага лежала смирно, не представляя особой угрозы, и только ветер теребил ее края.

Не прошло и пяти минут, как толпа расступилась перед черной каретой, запряженной двумя лошадьми. Оттуда вышла пара Книжников. Один из них взял длинными щипцами два листа и положил на совок, подставленный другим. Книжник с совком надел на нос пенсне и, строго оглядев толпу, спросил:

— Кто-нибудь смотрел на них?

— Он смотрел! — выкрикнул кто-то и толкнул в спину смельчака, накидавшего навоз на листы. — Он!

— Ничего я не смотрел! — возмутился несчастный. — Ну, разве краем глаза… Да я же и читать-то не умею.

— Врет и не краснеет! Я видел, как он глазами бегал по строчкам.

— Ясно, — сказал Книжник. — Этого берем с собой. Давайте, сэр, с нами, в карету. Не будем создавать лишних проблем. Если мы установим, что вы читать не умеете, тогда вам не о чем беспокоиться. В противном случае…

И Книжники взяли незадачливого смельчака под руки и посадили в карету. Возница натянул вожжи, лошади встрепенулись, и карета тронулась с места.

На повороте из толпы в карету полетел камень.

— Это вам за мистера Пертеллиса! — выкрикнул какой-то юнец.

Толпа заволновалась и загудела. Раздались выкрики: «Радикалы!», «Ключники!». И невозможно было сказать, кричали эти слова с осуждением или с одобрением. Карета Книжников остановилась, и возница крикнул:

— Позовите констеблей!

Вскоре прискакали всадники в форме гвардейцев герцога, с мушкетами наперевес.

— Камень…

— Ключники! Где-то здесь…

— Если они здесь, мы их найдем. Ты! Снимай перчатки! Посмотрим на твои руки!

Гвардейцы спешились и ворвались в толпу, распихивая людей, прокладывая дорогу мушкетами. Тех, кто носил перчатки, они хватали за руки и заставляли показывать ладони. Мошка знала, что они ищут клеймо в виде ключа.

Один человек в поношенном коричневом пальто протиснулся сквозь толпу и побежал в переулок.

Раздался оглушительный выстрел, и воздух заволокло дымом. Женщина, стоявшая рядом с Мошкой, пронзительно закричала — ее щека была в саже от пороха. Один из констеблей бросился в переулок, к упавшему человеку, и, нагнувшись над ним, сдернул перчатку с его правой руки.

— У него клеймо за воровство! — выкрикнул констебль и направился обратно неспешным шагом.

По толпе прошел недовольный гомон, точно жужжание мух, спугнутых с кучи навоза.

«Надо думать, мир всегда был таким, — размышляла Мошка, выходя из толпы и бредя по улице. — Он только казался цельным, словно треснувший горшок с медом, который держится, пока его не снимут с полки. Но стоит взять его в руки, и он развалится на части».

Раньше, когда она боялась Клента, ей казалось, что стоит от него избавиться, и все пойдет хорошо. Теперь она поняла, что это была иллюзия. Ей нестерпимо захотелось найти опору в этом грубом, жестоком мире.

И она подумала о Кольраби.

Мошка знала, что Кольраби проводит свободное время в кофейне «Речной олень». Она отправилась на набережную и стала ходить вдоль причала, выглядывая знакомую вывеску. Поняв, что кофейня сейчас на плаву, она стала ждать, и вскоре «Речной олень» подошел к причалу. Судя по шуму, доносившемуся изнутри, на борту кофейни шла нешуточная потасовка.

Мошка вздрогнула, когда стена хрустнула и проломилась под ударом двух головорезов, сцепившихся между собой. Их сплетенные руки сжимали один мушкет на двоих, и каждый, скрежеща зубами, норовил направить его в другого. Неожиданно из дула-раструба выпала пуля и плюхнулась в воду. На секунду драчуны застыли в недоумении, а затем возобновили драку. Среди хрипа и рева Мошка расслышала слова «Ключник паршивый».

— Простите, пожалуйста, — обратилась она через дыру в стене к служанкам, пытавшимся втащить дерущихся мужчин обратно. — Нет ли у вас мистера Кольраби?

— Час как на берег сошел, милая, — ответила одна из них, держа за рубашку клиента. — Поищи его в соборе. Он там бывает в это время.

Мошке совсем не улыбалось идти в собор через полгорода, учитывая непрекращающийся дебош на улицах, притом что ей приходилось нести в руках сверток и Сарацина.

Кроме того, она начала замечать в толпе враждебные взгляды детей и подростков, словно они были уверены, что это она выдала властям Пертеллиса. Чем дольше она шла, тем сильней убеждалась, что ей не мерещится — за ней действительно следят. Она ускорила шаг и, оглянувшись на углу, заметила, как, обходя других людей, к ней приближаются подростки. Собрав все силы, она побежала и услышала сзади шлепанье босых ног.

Оказавшись на площади перед собором, она нырнула под спасительные темные своды. Древние стены хранили следы пожаров, клинков и картечи, но величие собора облагораживало эти шрамы, превращая их в часть своей летописи. И Мошка, с запрокинутой головой ступая по холодному камню, завороженно разглядывала изумительные гобелены со сценами из жизни Почтенных и высокие колонны розового мрамора, оплетенные золотым вьюнком. Раньше она видела только деревянные статуи Почтенных, но здесь они стояли вырезанные из мрамора, в человеческий рост, сжимая в руках мечи или весы. А в вышине, под самым куполом, бюсты Почтенных выглядывали из-под сводов, улыбаясь в легком недоумении, как будто сами не ожидали оказаться в таком месте.

Посреди главного нефа высилась большая мраморная чаша, полная розовых лепестков. Текст, вытесанный на чаше, гласил, что в ней покоятся кости троих детей, заблудившихся в лесу и умерших от голода, вернувшихся к своим нерадивым родителям в виде призраков. С тех пор, согласно поверью, души этих детей заботятся о живых детях, брошенных на произвол судьбы. Мошка слышала, что, если хороший ребенок заблудится, ему непременно явится святая троица и отведет домой. Люди не сомневались, что потерянные дети, которым повезло найтись, да и вообще все дети, спасшиеся от смертельной угрозы, обязаны жизнью заботе призрачных заступников.