— Я знаю, ты редко носишь синее, но мне показалось, что тебе должно подойти идеально.

Она помогла мне натянуть узкое длинное платье из тонкого темно-синего велюра, застегнула молнию на спине. Тисненая ткань слегка серебрилась — совсем как платье Маргарет. Широкий низкий вырез — еще чуть-чуть, и было бы уже вульгарно, короткий рукав, лиф, облегающий грудь и талию, мягкие складки на бедрах. Платье словно на меня сшили.

— Оно, конечно, для сегодняшнего обеда слишком шикарное, — довольно вздохнула Люська, — но ничего. Надо потестить перед приемом. Вдруг что-то где-то жмет или морщит, успеем подогнать. Туфли твои, конечно, не годятся. Надо синие или бежевые, и каблук повыше. Ничего, сейчас сойдет, а там подберем. И украшения… Без украшений слишком просто. Серьги снимай, я сейчас.

Она вскочила и убежала через спальню в кабинет Питера. Оттуда донеслись мужские голоса. Люська что-то сказала, раздался металлический лязг, и через пару минут она вернулась с большим голубым футляром.

— Люсь… — захныкала я.

— Ой, да не скули ты, — махнула рукой Люська. — Я тебе это не дарю ни в коем случае. Это фамильные драгоценности, я их только носить могу. Ну, или вот дать попользоваться. Не волнуйся, Питер не против. Прикинь, у меня даже в брачном контракте записано, что я не имею право всю эту беду продавать или дарить. Если у меня будет сын и он женится, половину драгоценностей я должна перед свадьбой отдать его невесте, а остальное она получит после моей смерти.

— А… если не будет? — поинтересовалась я, отчаянно ругая себя за дурное любопытство и бестактность.

— Тогда, наверно, все окажется в королевской сокровищнице. Повернись.

Люська застегнула на мне ожерелье из граненых сапфиров и мелких бриллиантов, достала такие же серьги.

— Светка, просто обалдеть! — сказала она, любуясь мной. — Ты как-то совсем по- другому выглядишь. Когда ты в зеленом, у тебя рыжина прет, а сейчас волосы кажутся темными. И глаза не серые, а темно-голубые, почти синие. Просто супер! Эх, жаль, прическу тебе не сделать нормальную. Обросла, как мартышка. Ничего, перед приемом приедет мой Жером, что-нибудь и с тобой интересного сотворит. Пойдем, мужики уже, наверно, спустились вниз.

Мы вышли в коридор, и тут Люська остановилась, словно споткнулась.

— Ну-ка стой! — приказала она и подтащила меня за руку к портрету Маргарет. — Такую-то мать… Вот так волосы подбери.

Я убрала со лба отросшую челку, которая действительно уже падала на глаза. Люська переводила взгляд с меня на портрет и обратно.

— Интересно, — сказала она. — А ты чем-то похожа на нее. Разрез глаз, скулы. Если бы не платье, я бы, наверно, и внимания не обратила. Черт, что-то я хотела у тебя спросить. Про кольцо это. Ладно, потом, идем.

«Силы небесные, да он тоже Баскервиль» — или как там было у Конан Дойля? Вот только этого мне для полного счастья и не хватало!

Мы спустились по лестнице в холл. Питер и Тони стояли у камина и о чем-то разговаривали. Первым обернулся Питер, и челюсть у него отвалилась так же, как и у меня, когда Люська вытащила платье из чехла. Потом на меня посмотрел Тони…

В нашей с Люськой обожаемой «Ребекке» есть такой эпизод. Героиня по злому совету экономки скопировала для маскарада платье с фамильного портрета. Платье это ей чудо как шло, и, разумеется, она ожидала триумфа. Вот точно так же спускалась по парадной лестнице, но все собравшиеся пришли в ужас, а муж довольно резко приказал ей пойти переодеться. Выяснилось, что точно в таком же платье на маскараде когда-то была его первая — погибшая — жена.

Питер смотрел на меня с нескрываемым восхищением. А вот во взгляде Тони было нечто такое, что напомнило мне ту сцену из романа.

— Кажется, Каттнер не сдохнет, — шепнула я Люське, спускаясь по ступенькам.

— Тогда он просто кретин, — обиженно буркнула Люська.

— Светлана! — Питер галантно поклонился, взял мою руку и поцеловал. — Ты просто великолепна! Люси, ты тоже, но Светлана…

Люська сдавленно хрюкнула. Тони напряженно молчал, и мне показалось, будто меня облили ледяной водой.

— Что-то не так? — тихо поинтересовалась я, подойдя к нему.

— Прости, — покачал головой Тони. — Ты прекрасно выглядишь. Я идиот. Просто мне показалось… Прости.

— Тебе показалось, что я похожа на Маргарет?

Тони вздрогнул и отвел глаза.

— Люська… Люси сказала то же самое, когда мы проходили мимо портрета. Что в этом странного, если учесть, что мы пусть и дальние, но родственницы?

В этот момент раздался бой склянок, и Питер подал мне руку. Мы пошли в столовую, а вслед за нами Люська и Тони. Питер церемонно подвел меня к уже привычному месту по правую руку от своего и галантно пододвинул стул. Тони усадил Люську и сел рядом с ней.

Обед шел своим рутинным чередом. Энди курсировал между кухней и столовой, приносил новые блюда и уносил грязную посуду. Томми предлагал нам кушанья. Джонсон наливал вино и наблюдал за процессом. Первые минут пять мы молча жевали, потом постепенно завязался разговор. Я трещала, как сорока, совершенно забыв о том, что для Люськи и Питера мой совершенный английский — новость.

Время от времени я ловила Люськин удивленный взгляд. Озадаченно сдвинутые брови, вертикальная морщинка над переносицей. Впрочем, это относилось не только к моей болтовне. Она переводила взгляд с меня на Тони, и ей, похоже, что- то не нравилось. Или ее что-то удивляло, я не могла толком разобрать.

Люська и Питер рассказывали о Париже, мы с Тони — о том, где успели побывать за время их отсутствия. В том числе и о ярмарке святого Иоанна.

— Через костер не прыгали? — поинтересовался Питер. — Но вообще-то это не очень интересная ярмарка. Вот Георгианский фестиваль — другое дело.

— Мне Тони рассказывал про булл-раннинг, — кивнула я. — И про фестиваль тоже. Жаль, что осенью меня здесь уже не будет.

— Ничего, в следующий раз обязательно приедешь так, чтобы захватить сентябрь.

— Питер, — засмеялась я, — наверно, только англичане с такой уверенностью могут строить планы на много лет вперед. А мы никогда не загадываем на будущее. У нас даже поговорка есть: «Хочешь насмешить бога — расскажи ему о своих планах».

— Жизнь в империи, жизнь на острове, — сказал Тони, сделав глоток вина. — Видимо, дело в этом.

Он по-прежнему был напряжен и ни разу не заговорил со мной первым. Мало того, даже не посмотрел ни разу в мою сторону.

— Когда я собирался жениться…

— В первый раз или во второй? — ядовито перебила я.

— Во второй, — коротко ответил Тони. — Мы жили в квартире Хелен. Это был подарок ее родителей. Квартиру они оформили в leasehold, на ограниченный срок владения

— девятьсот девяносто девять лет. И вот когда мы решили пожениться, Хелен забеспокоилась. Мол, надо выкупить и оформить freehold — бессрочное владение. Я сразу не понял, зачем, ведь это лишняя трата времени и денег. Тем более, квартира была маленькая, мы планировали ее продать и купить другую, побольше. Или дом. Но риелтор подтвердил, что люди предпочитают при покупке недвижимости freehold, потому что хотят быть уверенными: это действительно их вечная собственность.