«Интернационализация» (кокусайка) стала ки-вадо (ключевое слово) — институциональным императивом для бизнеса и университетов. Все должны были к ней стремиться, но никто не был уверен, что именно это должно означать. Само правительство тоже продвигало концепцию интернационализации в качестве желательного национального приоритета. Осознавая, что удар по национальной экономике подталкивает страну к более широкому и активному международному участию, власти последовательно вынуждали Японию реагировать на глобальные проблемы в более позитивном ключе. Тем не менее кризис в Персидском заливе в 1990 году спровоцировал смущение, нерешительность и однобокость действий. Американский госсекретарь Дин Ачесон как-то сказал, что Великобритания уже потеряла империю, но еще не нашла для себя новой роли. То же самое можно сказать и о Японии — то ли экономическом лидере, то ли дипломатическом наблюдателе.

Японцы называют нефтяное эмбарго 1973 года не кризисом, а шоком (секку). Политический аналитик Косака Ма-сатака подчеркивал, что это была не та ситуация, когда Япония могла оставаться в стороне. Впервые с 1945 года нация столкнулась с серьезными проблемами. Вся послевоенная история предстала в новом свете:

Оглядываясь назад... надо признать, что быстрый экономический рост Японии... был следствием не только способностей японского народа, но и благоприятных международных обстоятельств, в особенности, того факта, что страна могла практически бесконечно расширять свою внешнюю торговлю и свободно покупать ресурсы...

К началу 1970-х годов нефть обеспечивала три четверти энергетических потребностей Японии, и подавляющая часть нефтяного импорта шла с политически нестабильного Ближнего Востока. За одну неделю Япония расходовала теперь столько нефти, сколько за весь 1941 год, когда нефтяное эмбарго ускорило атаку на Перл-Харбор. В последующие десятилетия Япония извлекла огромную выгоду из международной ситуации, а теперь эти же самые обстоятельства обернулись против нее, и она была бессильна перед ними. По осторожному замечанию Коса-ка: «Мы все знаем, что в настоящее время Япония проходит испытание. Однако его природа не очень понятна». Кроме того, несколько запоздало выпустив успокоительные заявления по поводу своих симпатий к Палестине, японское правительство было обязано сфокусировать усилия на приведение в порядок внутренней ситуации.

В 1972 году премьер-министр Танака начал амбициозный план «переустройства Японского архипелага». План предусматривал перенос промышленности из перенаселенных южных и восточных областей в менее развитые северные и западные, а также продолжение экономического роста на 10% в год в течение следующих десяти лет. Нефтяной шок делал такие допущения абсурдными, и план отклонили. Вместо этого, по мере того как промышленность требовала нефти и домохозяйки — моющих средств и туалетной бумаги, был принят целый ряд мер, направленных на снижение инфляции и сокращение энергопотребления. В правительственных учреждениях и школах резко ограничили расходование тепла, электричества и использование систем кондиционирования. Припрятывание топлива считалось преступлением. Неоновые огни Гинзы были потушены — по крайней мере, периодически гасились.

Год 1974 был трудным. После десятилетия беспрецедентного роста экономика встала. Прибыли упали, безработица выросла. Табу на увольнение постоянных служащих и работающих на полную ставку мешало массовым сокращениям, но новых работников почти не нанимали, а многих частично занятых уволили. Менеджеры потеряли в доходах, простым работникам предлагали трансферты и досрочный выход на пенсию. Примерно треть национальной промышленности простаивала, убивая всякую надежду на возрождение посредством новых инвестиций. Естественно, самый тяжелый удар пришелся на отрасли, сильнее других зависевшие от дешевой нефти: химическую отрасль, производство цемента, древесины, бумаги, стали и судостроение. Спасение пришло благодаря рационализации и затягиванию поясов. В спросе акцент был сделан на диверсификации источников нефти — увеличении импорта из Аляски, Мексики, Нигерии и других неарабских стран — и на развитии потребления ресурсов типа угля, сжиженного природного газа и ядерной энергии. Со стороны предложения внимание уделяли сокращению энергоемких отраслей и расширению тех, которые требовали невысоких энергетических затрат и больших профессиональных умений, например электроники. С 1975 по 1978 год значительное увеличение эффективности использования труда, энергии и сырья способствовало росту производительности в промышленности на 8,4% в год. Когда благодаря внутренним инвестициям снова начался бум экспорта (подъем с $ 56 млрд в 1975 году до примерно $ 80 млрд в 1977 году), 80% этого роста приходилось на автомобили и электротовары.

К 1975 году платежный баланс вновь стал положительным; к 1979 году промышленность достигла 90% от дошокового уровня.

Затем случились иранская революция и второй нефтяной кризис, более чем утроившие цену на нефть за неполных два года. Уроки 1973 года принесли свои плоды. Инфляция снизилась с 17,7% в 1980 году до 1,4% в 1981 году. Импорт нефти уменьшился между 1979 и 1981 годами на четверть. Япония уже не росла на 10% ежегодно, но ей нельзя было сильно навредить.

Хотя в 1960-е годы была создана крупная новая партия, Комэйто, и выросло число голосующих за коммунистов, на национальном уровне доминированию либерал-демократов ничто всерьез не угрожало. На уровне муниципалитетов и префектур левые партии могли приходить к власти благодаря кампаниям в защиту окружающей среды, но ЛДП в конце концов поняла намек и справилась с угрозой потери власти, подойдя к вопросам качества жизни более серьезно. Премьер-министр Сато Эйсаку оставался у власти почти восемь лет и вышел в отставку в 1972 году, получив Нобелевскую премию мира за противодействие распространению ядерного оружия. В ретроспективе годы, когда он находился на посту, называют золотым веком консерваторов.

Уход Сато вынудил ЛДП искать нового партийного лидера, который — как лидер партии, обладавшей большинством в национальном парламенте, — автоматически становился премьер-министром. На эту роль было четыре кандидата, каждый возглавлял одну из фракций правящей партии: Танака Какуэй, Мики Такэо, Фукуда Такэо и Охира Масаеси. Все они в 1970-е годы успели побывать премьер-министрами.

В 1972 году победу одержал Танака, отпраздновавший свой триумф визитом в Пекин для восстановления дипломатических отношений между Японией и Китаем. Выбрав в качестве лозунга своего кабинета характерный лозунг «Решительность и действие», Танака совершенно не походил на традиционного либерал-демократического политика. Большинство коллег Танаки закончили университет и происходили из зажиточных семей, он же проделал сложный путь наверх, самостоятельно добившись успеха в строительной промышленности и получив бесценный практический опыт, выигрывая государственные тендеры. Сперва Танаку восприняли как жесткого, проницательного и ловкого политика, но его амбициозная схема «переустройства» разогнала инфляционную спираль, поскольку спекулянты бросились скупать земли и недвижимость в надежде обогатиться на государственной поддержке. Затем случился нефтяной кризис, и политика покатилась в пропасть. Усилия Танаки получить дополнительную поддержку на выборах в верхнюю палату в июле 1974 года привели к таким явным злоупотреблениям партийными фондами, что Мики и Фукуда покинули кабинет в знак протеста. После этого престижный ежемесячник «Бунгэй сюндзю» напечатал подробную статью «Танака Какуэй: его деньги и его люди». Премьер-министр уступил разгневанной общественности и ушел в отставку, но опекаемый им избирательный округ остался ему верным и повторно избрал Танаку в парламент, где он оставался серым кардиналом, из-за кулис управлявшим лояльностью фракции, вплоть до того дня, покуда не лишился сил из-за серьезной болезни.