— Зачем?

— Тебе видней. За рыбкой, наверное... — я слегка растерялась.

— Ты тоже любишь рыбку?

— Чт.. слушай, отвали со своей рыбкой!

— До отвала можно рыбкой наесться, — закивала головой Такка. — Но нужно быстрей, а то рыбка съест тебя.

Я решила просто молчать и не выносить себе мозг разговором с этой чокнутой. Как ее только в академию приняли?

В замке и так было вечно слишком тихо для учебного заведения  —  он ведь большой, а студентов-первокурсников всего-то с полсотни. Но сейчас здесь стояла такая тишина, словно все вымерли. Я была в балетках, а Текка так и вовсе босиком, но наши шуршащие шаги в пустующих коридорах отдавались тревожным эхом.

Светящиеся шары под потолком светили еле-еле. Мерцали серебристыми нитями защитных чар на запертых дверях — разные для каждой аудитории. Что находилось за большинством из них я так до сих пор и не знала, но за черной лакированной дверью в форме крышки гроба скрывалась вотчина преподавательницы некромантии и прочей темной магии Нинель Тарман  —  такое вот у дамочки было чувство юмора. А за массивной железной дверью, которую зачем-то маскировала увитая искусственным плющом белоснежная ажурная решетка, Дженни пугала нас опасными обращениями незадачливых магов в безумных монстров и последствиями неправильной материализации. У моей кураторши  —  вернее уже бывшей моей кураторши  —  явной специализации не было. Несмотря на внешнюю безалаберность она одинаково хорошо разбиралась в стихийной магии огня и во всяких там метаморфозах, превращениях  —  живых, и неживых, из обманчивой пустоты или из одного предмета в другой.

Текка почти дошла со мной до библиотечной башни, но незаметно исчезла - так же неожиданно, как и появилась. Ну и слава богу!

Теперь главное чтобы эта вечно выпивающая троица праздновала завершение первого в учебном году выходного в каморке Вальдора, иначе моя вызалка обернется просто бесплодной прогулкой перед сном.

К счастью, мне повезло. Из приоткрытой двери виднелись отблески света и доносилась болтовня.

Я не сдержала любопытства и тихонько подкралась — подслушивать.

— … понять не могу, зачем старухе нужно было это скрывать! — кажется, это Вальдор возмущается. Единственная знакомая мне тут старуха — ректор, Рада Тарвиус. — Ладно, студентов пугать не хотела. Какая вера в академию, где преподаватель на первом же занятии нового учебного года окочурился. Но мы же — совсем другое дело!

Я с трудом удержалась на месте. Неужели они про старичка-алхимика?

— Ээээ, — это пьяное завывание определенно принадлежало Дженни. — Ты это. Повежливее! Поуважительней! Про деда говоришь. А дед реально крутой... был.

Она всхлипнула.

—  Как же мы теперь без него… И настоечку такую вкусную варил…

Раздался дружный вздох.

— Меня больше тревожит, что Рада скрыла смерть Торна от Хранителей, — третий голос — и самый трезвый — естественно принадлежал Граниту.

— Ха! Еще не хватало, чтобы эти крысы явились сюда с расследованием. У каждого в академии грехов хватает, а они только и мечтают, чтобы нас засадить! Так что тут правильно ректор молчит…  — возразила Дженни, а потом, подумав, добавила: — Хотя настоящее расследование было бы кстати. Черт его знает, что на этом проклятом уроке на самом деле произошло.

— Думаешь, что это все-таки не просто сердечный приступ?

— Столько лет Торн без всяких ударов прожил. А тут типа вспомнил, глядя на какую-то первокурсницу, старого ученика и умер? Херня. Ты сам-то веришь в это? Вообще, девка эта, Яна — подозрительная. С виду невинная такая, только сильная. Но я помню, что ты, Валь, рассказывал о ее последних минутах на Земле. Море крови и кучу кишек после себя оставила.

У меня сердце сжалось. Значит все-таки Эби убила этих гопников… вот же черт. Но... стоит ли ей говорить об этом?

— Это была инстинктивная самооборона, — не очень уверенно сказал Вальдор. — Но ты права, мутное дело. Они обе, и Яна, и ее подружка с Кронуса, странные. Поведение их в академии никак с биографиями не сочетается. Да и Абигейл юный Хоук притащил — а он у нас лицо особо приближенное к Ее Бесподобию Раде. Что-то тут явно нечисто.

— Кажется, дружище, с годами твоя паранойя лишь крепнет, — сочувственно произнес Гранит. — Теперь Рада виновата даже в том, что характер студентов не соответствует твоим ожиданиям.

— Тут, кстати, ничего странного нет, — поддержала его Дженни. — Новый мир, новые силы, новая жизнь. Я вот тоже в родном Висконсине пай-девочкой жила, замуж собиралась, а как попала в Академию… Просто крышу снесло. Эх, хорошее было времечко. А на Эбичку не гони. Она у меня замечательная — всю работу за меня выполняет. Они с малышом Билли замечательной парой будут.

Ах ты ж стерва! Шиш тебе больше, а не помощь.

Но от «малыша Билли» я мысленно хихикнула. Сколько же им тут лет, что такого делового Хоука видят просто юнцом? И в каком это смысле он к ректорше приближен? Хотя есть вопросы поважней.

Но больше троица ничего интересного не сказала. Принялись обсуждать свадьбы, какие-то популярные романы и свои студенческие времена, периодически поругивая Хранителей (Дженни), ректора (Вальдор), и криворуких кретинов не умеющих обходится с бесценными источниками знаний (Гранит, ясное дело).

Наслушавшись всяких бессмысленных фактов, я наконец собралась сделать то, зачем пришла. Натянув на лицо самую смущенную улыбку, я пугливо постучала в дверь.

Голоса сразу же смолкли.

Я аккуратно заглянула в комнату, оценила кучу пустых бутылок и твердость речи всех троих — вот, что значит маги. Диван и стол был завален стопками книг в блестящих новых обложках, так что Вальдор, Джени и Гранит, вида самого что ни на есть домашнего и расслабленного, расположились на полу. Сидели на коленях, как японцы, вокруг импровизированного столика из какой-то невысокой коробки. Шикарные хрустальные бокалы с рубиновой жидкостью и горка шоколада с орехами выглядела на нем весьма комично. А еще и блуждающие по комнате красноватые огоньки типа как атмосферу создавали. Тоже мне, эстеты.

После некоторой паузы, словно я с духом собиралась, а не оценивала колоритную картину, пришлось все же войти.

— Извините, — пискнула я, имитируя Эби. Закрыла глаза, типа чтобы не бояться, и протараторила. — А можно мне, пожалуйста, одолжить у вас бутылочку чего-нибудь алкогольного?

Осторожно открыв один глаз, чтобы полюбоваться на опешившие лица, и спрятала лицо в ладонях.

— Извините. Мне так стыдно… — и виновато, но со взглядом