что через него все видно. Тоже мне, бережливый хозяйственник! Вернулся бы, я б ему еще денег дал! Кто же знал, что местные торгаши взвинтили цены впятеро от прежнего. В связи с наплывом верующих! Еще бы, новый святой в ордене, почти нецелованный, наверняка от свежести особенно полезный для здоровья.

Хорошо, хоть один плащ он получше выбрал — для Элле.

Это, правда, обернулось другим неудобством: ее капюшон не был прозрачным. А натянуть его тоже пришлось по самое некуда, чтобы девушку не узнали.

Впрочем, моей жене это, кажется, вообще не мешало. Хотя Элле постоянно зависала, рассматривая то ромашку, то Хрюшино рыло, то кисточки на белых кошачьих ушах, обходиться без зрения она не разучилась. Более того, всю дорогу прилежно поддерживала этот навык: специально завязывала себе глаза на несколько часов плотной тканью. Во-первых, так эти самые глаза отдыхали, а во-вторых, она не хотела терять свои магические «мутики».

— Мерзкий дождь. И даже заклинание не наложить, заметят. В охране явно твои бывшие братья.

— Они и твои бывшие братья тоже. Или уже забыл?

— Худшие годы жизни всегда забываются как страшный сон, — парировал я.

— Перестаньте бухтеть. — Радужное настроение моей жены не могли поколебать ни дождь, ни грязь под ногами, ни унылый плащ по уши. Даже опасность загреметь в орденскую тюрьму ее вроде как не пугала. С тех пор, как она дорвалась до рассматривания меня в подробностях и во всех местах, ее, кажется, больше ничего не могло по-настоящему взволновать и огорчить.

Я в жизни не думал, что это будет так здорово и одновременно смущающе. Хорошо хоть, в… кхм. Ну, в некоторые места она не заглядывала. Это было бы слишком даже для меня с моей развратной юностью.

— Мы не бухтим…

— Очередь как в мавзолей. — Элле повела плечами под плащом, и меня мгновенно бросило в жар. — Как думаете, за два часа дойдем до гроба или придется до вечера ждать?

— А ты ходила в мавзолей? — заинтересованно спросил Паоло. — Я там пока ни разу не был.

— Не в этот, в похожий один раз ходила… Слушайте, а тут никто не продает свою очередь? — вдруг оживилась она.

— Как это?! — не понял наш святой и наивный паладин. Впрочем, святым и наивным он остался далеко не всем организмом, только местами…

— Ну, это такой хороший способ заработка. Наверняка есть ушлые местные люди, которые занимают очередь с утра, а потом продают ее за пару серебряных тем, кому не хочется стоять под дождем целый день, — пояснила Элле, потирая слегка замерзшие пальцы рук. Я тут же спрятал их в своих ладонях, согревая. А потому не сразу осознал смысл предложения моей жены.

— Э-э-э… Вообще-то, мысль интересная. Но я о таком способе заработка на паломниках еще не слышал.

Кстати, наши соседи по паломничеству тоже заинтересованно водили капюшонами. Подслушивали?

— Честно говоря, — пришлось понизить голос до шепота, чтобы уточнить некоторые детали, — нам не надо туда слишком рано. Лучше всего попасть в эту временную гробницу перед самым закрытием. Когда стражам все так надоест, что им уже будет плевать, кто там где ходит и чего щупает. Тем более им охранять-то толком нечего, они там лишь для вида и соблюдений церковных приличий. Это только мы столь оригинальны, что хотим украсть труп.

— Хм-м-м… — Элле чуть шевельнула капюшоном — кажется, оценила, сколько там впереди дураков в очереди. Потом обернулась и посмотрела, сколько других дураков пристроилось к нам в хвост. На самом деле мы порядочно отстояли под дождем, и до двери в храм оставалось не так много шагов по лужам. — Тогда мы можем и сами подзаработать. И это не вызовет подозрений.

— Подозрений не вызовет. А вот зависть — вполне, — вздохнул Паоло. Что, он уже переварил саму мысль о возможности такого нечестивого заработка? Похоже. Или решил, что раз святой ненастоящий, то и ничего зазорного в продаже очереди нет? — Тут половина народа непонятно кто и непонятно откуда. Приходи кто хочешь… Достаточно взглянуть на нас.

— Да вон уже сосед побежал продавать, — хихикнула жена и кивнула на того самого паломника, что больше всех подслушивал наши разговоры. — Хочет успеть цену лучшую взять. Если что, отговоримся, что просто взяли с него пример. Мы бедные паломники, нам переночевать надо, чтобы завтра еще раз навестить святого. А денег нет.

В общем, я сам не верил, но дельце выгорело. На троих мы выторговали почти серебряник. А чтобы меня добить, торговался в основном Паоло. Я только потом уже вспомнил, что наш паладин, как адъютант командира, всегда занимался снабжением отряда, обозами, пересчетом добычи, трофеями, кладовыми, припасами, новыми доспехами… короче говоря, деньги считать умел.

Я еще раз окинул одобрительным взглядом высокую фигуру брата. Хорошее я все-таки организовал приобретение в семью. Полезное. Будет за покупками на рынок ходить. А потом и жену ему хорошую найдем. Пусть размножается, моему будущему сыну, как великому наследнику некромантов, тоже не помешает хозяйственный соратник и кузен. Может, даже пара-тройка. Да, три будет в самый раз, главное теперь — заставить Паоло произвести нужное количество. А самое главное, это должны быть именно сыновья. Девки в соратники темного мага не пойдут!

— Ну что, как раз к вечеру и попадем в гробницу, — подытожила Элле, дожевывая пирожок и пристраиваясь в самый конец очереди. — На сытый желудок и стоять веселее.

— Мне кажется или тут почти все наши соседи по прежнему месту? — Я прищурился на ближайший мешковатый капюшон. — А вон тот ушлый тип уже второй раз очередь продает!

— Да пусть его. Нам хватит, — решил паладин, тоже подобревший после сытного обеда. Как раз наторгованного почти серебряника и хватило. Трактирщики здесь обнаглели вслед за лавочниками.

Уже стемнело, когда мы наконец попали в палаточный временный храм. И первое, что сказала Элле, разглядев в прозрачном хрустальном гробу тело Филиппа, было:

— Ой, мамочки!

Где-то я уже слышал эту фразу. Мне начинать ревновать?

Глава 52

Алла

— Ну, в чем-то я понимаю Имран… и не уверена, что ее любовь была просто восхищением, как у тебя, Паоло.

Филипп был как никто похож на спящего сказочного эльфа. Огненного. Или как их правильно называют — солнечного? Рыжего настолько, что казалось, макушка мужчины буквально горит.

— Зачем они отрезали его косу? — горестно и недоуменно прошептал паладин, глядя на рассыпавшиеся по подушке короткие золотисто-алые прядки.

— Че тут непонятного? — хмыкнул Инсолье, ревниво косясь на меня и норовя влезть между собственной женой и гробом. — В розницу пойдет.

— В смысле?!

—