– Ты не можешь так поступить, – сказал Крампусу Джесс.

– Ты предпочитаешь смерть?

Джесс начал было отвечать утвердительно, но вдруг понял, что не уверен.

– Просто обрати меня назад.

– Не могу.

– Не можешь или не хочешь?

Крампус пожал плечами.

– Сукин ты сын.

– Нам предстоит исправить большое зло, нам обоим. Мы идем убивать Санту. Когда это дело будет сделано, то, быть может, если ты хорошо мне послужишь, мы управимся и с другим злом, с этим Диллардом. Если ты этого пожелаешь.

Джесс погрузился в молчание. Он желал, он очень даже желал, но что это означало – быть Бельсникелем? Он что, был теперь обречен на рабское существование? Мог ли он верить, что Крампус не передумает? Ответов у него не было. Но одно он знал точно – ему на халяву досталась еще одна жизнь, и, быть может, еще один шанс уладить проблему с Диллардом, а, если понадобится – убить его, чтобы спасти Эбигейл. Все остальное было не так уж важно.

* * *

Чет подвез их к церкви по все тому же узкому проселку, и поставил машину на задах. Рядом с гигантским дубом стоял, вздыбив шерсть на загривке, огромный волк.

– Ну, а это еще что за дерьмо? – спросил Чет в пространство.

Секунду спустя трое шауни высыпали из церкви, сжимая в руках копья и пистолеты. Крампус открыл дверцу и вышел из машины. Шауни радостно заголосили. Волк, пригладив шерсть, неспешно подбежал поближе. Он лизнул Крампусу руку, а Повелитель Йоля почесал его за ухом. Волк принялся вилять хвостом.

– Выходите, вы все, – скомандовал Крампус. Чет, Джесс и Генерал открыли дверцы и выбрались наружу.

Джесс ступил в снег и тут только обнаружил, что где-то посеял сапог. Его босая подошва чувствовала холодок, но – странно – ощущение не было неприятным. И он уж точно не мерз. Даже больше – он едва замечал мороз. Он вдруг понял, что чует запах снега, и прошлогодние листья под снегом. Он сделал глубокий вдох; у него появилось ощущение, что все его чувства как-то обострились: запахи, звуки, цвета стали ярче, выразительнее. Это, наверное, тоже был один из эффектов Крампусовой крови. Чет с Генералом жались у «шеви», и их взгляды метались между шауни и волком, будто они опасались, что их съедят.

На заднем крыльце появилась Изабель, увидела Джесса и вскрикнула.

– Крампус! Нет! Ты же обещал!

– Побереги свою ярость, мой маленький лев. Это он нарушил клятву. Не я.

Изабель, спустившись по ступенькам, подошла к Джессу. Прикоснулась кончиками пальцев к его лицу.

– О, Джесс. Мне так жаль.

– Все могло быть и куда хуже, – ответил Джесс (к своему удивлению, искренне).

– Идемте, – сказал Крампус, и прошел в церковь, возбужденно размахивая хвостом.

Чет с Генералом не двинулись с места, будто приклеились к машине. Маква сделал жест копьем в сторону крыльца. Чет с Генералом обменялись паническими взглядами и потопали следом за Крампусом, будто во врата ада.

Джесс вошел в церковь и увидел второго волка, того, что побольше, который неподвижно лежал на полу. Когда они вошли, волк поднял голову и проследил за ними внимательным взглядом. Волк поменьше подошел к нему и начал лизать в морду. Изабель взяла одну из фляг с медом и налила немного в противень для выпечки, стоявший рядом с волчьей мордой. Волк принялся лакать.

– Это – Фреки, – сказала Изабель, поглаживая его густой мех. – Ему уже гораздо лучше.

– И уж точно не благодаря тебе, – сказал кто-то с нескрываемой враждебностью. Джесс повернулся и увидел Вернона, который смотрел на него без особой любви. – Нам пришлось тащить его с самого дна ущелья. Чертова животина весит, наверное, тонну, – Вернон подошел к Джессу и злобно на него воззрился. – Ты меня толкнул.

– Ага, так и есть.

– Ты сукин сын. Это тебе известно?

– Да, определенно известно.

– Да нам пришлось миль с десять по лесу отмахать, чтобы сюда добраться. И всю дорогу пришлось тащить его на себе. Всю дорогу! Это очень много, если тащишь на себе гигантского представителя семейства псовых.

– Вернон, – сказала Изабель. – Хватит нудеть. Ты только об этом и талдычишь. Уже всех достал.

– Да, конечно, но это не тебя толкнули в пропасть, так ведь?

– Ты не упал в пропасть. Ты на дереве повис, – она рассмеялась. – Точь-в-точь, как енот.

Вернон выдал в ее сторону кислейшую гримасу, потряс головой и пошел прочь.

– В один прекрасный день я очнусь от этого кошмара. Только поскорее бы.

Крампус положил мешок на пол посередине комнаты.

– Все – сюда, ко мне, – он поднял копье над головой. – Оно у меня! – шауни сгрудились вокруг него. – День, которого мы ждали столетиями, наконец пришел. Сегодня – день, когда я брошу Бальдру вызов. Сегодня – день, когда я заставлю его заплатить за все его преступления! – он обвел взглядом их лица; глаза у него сверкали. – Сейчас я расскажу вам, почему вам ни в коем случае нельзя повторять моих ошибок – жалеть это чудовище. Почему его следует уничтожить, как бешеную собаку.

Крампус положил руку Джессу на плечо.

– Джесс, я рассказал тебе о его притворстве, и о том, как он подражал святому Николаю, но его коварству не было конца. Позволь мне поделиться с тобой этой историей, довести рассказ до конца.

Джесс покачал головой.

– Остановить я тебя все равно не смогу, правда?

Повелитель Йоля нахмурился, и Джесс уже подумал было, что он зашел слишком далеко, но тут губы Крампуса медленно раздвинула улыбка.

– Нет… нет, не можешь. Никто не может меня остановить. Больше не может. Эта история будет рассказана… Рассказана много раз, пока весь мир не узнает правду.

Крампус стиснул копье обеими руками.

– Это история предательства, история душонки без совести и стыда, не знающей иных побуждений, кроме собственных слепых амбиций. Потому что даже после того, как я ввел его в мой собственный дом, побратался с ним, после всего, что я для него сделал, он все же предал меня, предал весь Асгард, – глаза у Крампуса горели. – Он украл у меня все, запер меня в подземелье. Но было ли ему этого достаточно? Нет. Он хотел большего, он хотел, чтобы даже имя мое было стерто с лица земли. Он думал, что может заставить их забыть… Забыть Йоль и его Повелителя, – Крампус расхохотался. – Но он недооценил силу моего духа, и даже в пятнадцатом веке еще оставались те, кто поддерживал старые традиции, кто почитал меня.

И это не нравилось нашему милому, обожаемому всеми Бальдру. Он решил, что с этим надо что-то делать. И вот на Рождество он заковал меня в кандалы и велел вынести из крепости. Он посадил меня на трон из гнилых овощей, укрепленный на повозке, которую тащили два козла. Он примотал мне к руке вилы, а на шею повесил ожерелье из козьих языков. Одел своих рабов в грязные шкуры, рогатые маски и цепи. И они провезли меня по всем городам и весям, с плясками и гримасами, кривляясь и бодаясь, будто тупые животные, высмеивая меня и все, что за мной стояло. И Бальдр, все так же притворяясь святым Николаем, кричал: «Узрите – вот он, дьявол, вот он, Крампус. Это просто старый, глупый козел!» И селяне швыряли в меня грязью и навозом, а их дети тыкали в меня палками. А я был так измотан и слаб, что только и мог, что голову повесить. Но ему и этого было мало, он же знал всю силу лжи. Он напечатал плакаты, изображавшие меня, великого Повелителя Йоля, в виде мелкого злобного беса, безобразного шута, и развесил их повсюду. И это продолжалось год за годом, и он поклялся мне, что этому не будет конца, пока… Пока я не раскрою ему секрет мешка.