– Флагман Михай, – виновато начал оправдываться боцман. – Да разве ж я ему чего обидного сказал? А если и двинул слегка, так это ж для его же ума. А он…! Даже молодая собака никогда старую не укусит! А я его считай вдвое старше. Хорошо, Ларион помог, так мы его враз приструнили. Хоть и пришлось вон ту лопату на спине переломить. Так мне её больше жаль, чем этого душегуба!

– Где Прохор?

– Ушёл.

– Что значит – ушёл?

– Ларион за ним ходил, так сказал, что в горы.

– Да, – поддакнул Ларион. – Туда, где были следы босоногих. Я за ним прошёл до расщелины за ледником, а дальше он исчез. Да и пусть уходит! Была б его воля, так он бы нас всех, как тех венгров.

– Это точно, Михай! – солидарно закивал боцман. – Ты о нём не жалей. Дурной человек. Дурной и злой. Ветер в голове.

– Правильно сказал Стефан, – поспешно согласился Ларион. – А я лишь добавлю, что ветер в голове попутным не бывает. Не по пути Прохору с нами.

– Да, да! – поддержал его боцман. – Чужой он нам.

– Вы выгнали Прохора? – опешил Миша.

– Не то чтобы выгнали! – поморщился Ларион. – Но никто его не держал. Он когда боцмана по руке ножом, так я ему тут же… пусть уходит. А как, флагман, этот… ну что мы строили? Всё вышло, как ты хотел?

– Что ж вы за люди такие? – вздохнул Миша. – Мы же одна команда, один экипаж!

– Да чужой он нам! – выкрикнул Стефан. – Поверьте моему слову – это он испортил стреляющую машину Гауса!

– Ты видел?

– Нет. Ну а кто тогда?

– Точно, это Прохор её испортил! – уверенно заявил Ларион. – Вспомните, ведь это он не хотел рубить мачту! Всё приговаривал, что генерал Юлиус нас за это не похвалит.

– Флагман, я баллон уже заменил, – напомнил о себе Александр. – Вы хотели меня научить управлять вашим аэропланом. Мне вас ждать в кабине?

Помрачневший Смородин нехотя отмахнулся.

– Не до этого сейчас, Сашок. Давай завтра. Небо любит спокойную душу. А ты же сам видишь, что у нас не команда, а змеиный клубок. Вы человека замерзать выставили и потом рассказываете, что он плохой, а вы хорошие!

– Ничего с ним не станется, – проворчал Стефан. – Его уже и след простыл! Наверняка подался к своим венграм!

Миша не нашёлся, что ответить. Он досадно вздохнул и, выйдя из тёмной мастерской, громко хлопнул дверью. Не таким он представлял сегодняшний день!

Почему-то все великие дела обязательно вершатся на рассвете! Будто нет для них другого времени суток, чтобы свершиться непременно с восходом солнца. Именно на рассвете начинались войны, на рассвете они и заканчивались. С восходом солнца гремела первая пушка, и с восходом громче любого выстрела звучало ее молчание, провозглашая, что наступил мир.

Этот необычный для Смородина день тоже начался с рассвета. С утра он планировал приступить к обучению наследника азам аэродинамики и пилотирования. После увиденного полёта Александр не отходил от него ни на шаг, от былого высокомерия не осталось и следа, и, конечно, такое рвение должно было быть вознаграждено. Но как это обычно случается – вышло всё иначе и всё не так. И причиной тому стал командэр Юлиус.

Лишь только, подражая первым петухам, заблеяли овцы, как Александр несмело потряс за плечо спящего Смородина и тихо шепнул:

– Проснитесь, флагман. Если вы не против, я хотел бы позвать вас к вашему аэроплану. Пока остальные спят, вы мне дадите первый урок.

– Сашок, ты чего вскочил? – сонно потянулся Миша. – Давай ещё поспим. Никуда от нас учёба не денется – подождёт, пока сны досмотрим.

– Да я, признаться, и не ложился, – вздохнул князь.

– Ну это ты напрасно, – улыбнулся Смородин. – Перед полётами выспаться – первое дело! Или уж так не терпится?

– Да, – честно признался Александр. – От увиденного я всю ночь был не в себе. Я только сейчас начал понимать ваши слова. И про историческое событие и про перелом в истории. Это… это… – едва не задохнулся от избытка чувств наследник.

– Понимаю, – сочувственно кивнул Миша. – То ли ещё будет. Ну что ж – похвально! С таким энтузиазмом ты быстро всё схватишь. Пошли!

Смородин миновал мастерскую и распахнул ворота. Затем он показал Александру, за что нужно браться, чтобы, выталкивая на снег, не повредить самолёт.

– Он, Сашок, хоть и шустрый, но хрупкий! – пояснил Миша. – Прежде чем куда-то пальцем ткнуть, сначала подумай.

Наследник виновато улыбнулся и спрятал руки за спину. Он отошёл на почтительное расстояние и терпеливо ждал, пока Смородин втиснется в узкую кабину и позовёт его.

– Ну чего ждёшь? – выкрикнул Миша. – Лезь вперёд! Да смотри куда ногу ставить, я там специально ступеньку приколотил!

Помедлив, пока Александр накинет ремни и немного обвыкнется на жёсткой скамейке с полотняным сиденьем, Смородин пробно двинул ногами педали и открыл вентиль высокого давления. Уже привычно хрюкнул за спиной двигатель, и тихо зашуршал винт. Подавив в груди лёгкое волнение, Миша взялся за ручку управления, бросил взгляд по курсу на край обрыва и неожиданно увидел его.

Дирижабль появился внезапно. Вот его не было, но пролетела череда мгновений, и вот он уже висит у края горизонта, бросая всем вызов горящим на солнце красным корпусом аэростата!

На этот раз командэр Юлиус не скрывался. «Августейшая династия» летела высоко над лесом, нацелившись на горный хребет, у подножия которого находилась база. Конечная цель его полёта не вызывала сомнений, и Александр торопливо начал отвязываться, взволнованно пояснив:

– Разбужу наших!

– Зачем? – насупившись, спросил Миша.

– Спрячемся в подвал, как в прошлый раз!

– Ничего-то ты, Сашок, и не понял! – Смородин рывком открыл вентиль на полную мощность и крикнул наследнику в спину – Теперь мы короли неба, а прячется пусть генерал! Готовь пулемёт!

Миша надавил на левую педаль, выровняв заскользивший самолёт вдоль оставшейся после вчерашнего взлёта лыжни, затем плавно потянул ручку управления на себя. Лыжи прошелестели по снегу, гулко ударяя на подвернувшихся сугробах, затем затихли, задрав загнутые носки к небу. Самолёт оторвался от земли и летел, приближаясь к границе обрыва. На этот раз получилось как-то обыденно и буднично. Миша даже успел удивиться – до чего же быстро привыкаешь к удивительному чувству полёта, словно делал это на данном аэроплане уже десятки раз. Затем всё его внимание поглотил увеличивающийся на глазах овал «Августейшей династии». Самолёт перелетел склон горы, пересёк Дунай, затем, разогнавшись, перешёл в набор высоты, приближаясь к дирижаблю снизу. Если генерал их и заметил, то никак не выдал своего беспокойства. «Августейшая династия» не меняя курса, упрямо летела к базе на тысячеметровой высоте. Смородин поравнялся с двигателями на рамах, качнул крыльями, затем заложил вираж, совершая круг пренебрежения, едва не задевая выпуклый блистер в носу гондолы. Он очень хотел, чтобы командэр Юлиус его узнал, поразился пролетевшему перед носом аэроплану и обязательно увидел его создателя. Миша даже помахал рукой, заметив сквозь прозрачное стекло алую фигуру генерала. Командэр, как обычно, стоял, скрестив руки на груди, и Миша был уверен, что наверняка он перекатывается с носков на пятки. На мгновение померещилось, что их взгляды встретились, но самолёт резво пронёсся мимо и гондола показала корму. Из окон хлопнули выстрелы пневморужей, но Миша их не слышал. Да если бы и услышал, то отмахнулся как от назойливых мух. Привыкшие стрелять по огромной и малоподвижной цели, аэронавты вряд ли сумели бы попасть в такую сложную мишень, как стремительный аэроплан. Здесь уже нужны другие навыки стрельбы – с расчётом на упреждение и последующий манёвр.