– Первую серию мы выиграли, теперь черёд за второй. Придётся нам, Стефан, сегодня побегать вверх-вниз! Ты уж потерпи.

– Что ты удумал, Михай? Со старостой ты говорил так, будто у тебя за спиной стоял строй гвардейцев! А я, сказать по совести, изрядно струхнул.

– Зачем нам гвардейцы, Стефан, если у нас есть самолёт?

– Это та хлипкая телега с крыльями? Как же ты собрался им вытащить князя из подвала старосты, если у него там двери дубовые да замки кованые?

– Не переживай! Он его нам сам выведет, да ещё и пылинки будет стряхивать. Много бомб, я так думаю, не понадобится. Страху напустить хватит и десятка.

– А-а! – вдруг сообразил боцман. – Ты сбросишь ему на крышу бомбы? Как с дирижабля?

– Не я, а мы с тобой.

Боцман застыл на месте.

– Я в твою телегу не полезу! Вот хоть режь меня – будь у неё даже крылья Святого Серафима, а всё равно не полезу!

– Большие бомбы не бери, чтобы до подвала не пробили. Пошумим, да окна старосте вынесем – этого хватит. Он труслив и жаден, так что с этим проблем не будет. Отдаст Сашка, никуда не денется.

– Михай, я высоты боюсь!

– Бояться её не нужно, а уважать не помешает. Без тебя мне не обойтись. Так что быть тебе, Стефан, героем. Зато в старости будет что внукам рассказывать.

– С тобой я до внуков не доживу.

Понурившись и шагая следом будто на заклание, боцман брёл, боясь отстать от Смородина и потерять в зарослях его спину.

– Если уж ты князя не побоялся на твоём самолете возить, – начал он уговаривать сам себя, неожиданно смирившись с неизбежным, – то может не такой он и страшный? А, флагман Михай? Я говорю, аэроплан твой надёжный?

Не дождавшись ответа, Стефан громко застонал:

– Я с тобой, Михай, уже столько натерпелся, что хуже мне не было даже тогда, когда от венгров в ущелье прятался и с голодухи траву ел. Если бы не ты, я бы никогда на дирижабль не попал и не мёрз бы в горах. А теперь вот ещё и на аэроплане твоём летай!

– Если бы не я, ты бы уже превратился в навоз! Так что не хнычь и неси бомбы.

Взобравшись на гребень, Миша подтолкнул боцмана к бараку, а сам пошёл готовить самолёт.

Втиснувшись между тонких перегородок кабины аэроплана, Стефан привязался и неистово крестился на протяжении всего взлёта, пока внизу не замелькали верхушки сосен. Дальше боцман вцепился пальцами в распорки, зажмурил глаза и попытался закричать, но это у него никак не получалось, и, словно высунувшийся в окно автомобиля бульдог, он ловил набегающий воздух раздувающимися на ветру щеками. Миша не удержался от улыбки, затем бросил взгляд вниз, высматривая в показавшихся домах Дубровки красную крышу дома старосты. Преуспев в выпячивании собственной значимости, Чубук постарался на славу, сделав свой дом прекрасным ориентиром и с улицы, и из-под облаков. Его огромный двор, по площади превосходивший десяток соседских, казался зелёным подносом, в центре которого красным яблоком красовалась крыша с острыми шпилями. Ошибиться здесь было невозможно, и, похлопав боцмана по спине, Миша приказал сворачивать с бомб предохранительные стаканы. Переведя аэроплан в пологое пикирование, он смотрел на приближающееся подворье с увеличивающимися в размерах каштанами у ворот и паутиной рыжих дорожек поперёк зелёных грядок. Рядом с домом, задрав головы, за ними наблюдали гайдуки со старостой.

Уже слегка осмелевший и освоившийся на качающемся сиденье аэроплана Стефан расставил в стороны руки, сжимая в каждой по увесистой бомбе. Не долетая до линии забора добрую сотню метров упреждения, Миша вновь хлопнул боцмана по спине, и тот послушно разжал пальцы. Скользнув на пятидесятиметровой высоте над крышей, аэроплан взвыл двигателем и, накренившись, пошёл на второй заход. Но даже сквозь шипение винта и свист ветра в ушах снизу донеслись два звонких удара взрывов. Когда дом Чубука снова показался впереди по курсу, ни гайдуков, ни старосты во дворе уже не было. В небо потянулся белый дым от вспыхнувшего за домом стога сена, и зияла чёрным бельмом на зелёном лугу дымящаяся воронка. Второй заход оказался куда точнее. Обернувшись и проследив за тёмными точками бомб, боцман вдруг подпрыгнул, едва не вывалившись через борт кабины. Он радостно пригрозил вниз кулаком, напрочь позабыв былые страхи и нетерпеливо ёрзал, ожидая новой атаки. Сделав плавный разворот, Миша понял причину его радости. В черепичной крыше зияла метровая дыра с повалившейся набок дымоходной трубой. Увлёкшись, Стефан свешивался то с одного боку, то с другого, отслеживая каждую выброшенную бомбу, и на каждый взрыв отзывался азартным победным возгласом. Но, в очередной раз пошарив под ногами, он разочарованно показал Смородину пустые руки, и уже порядком уставший от маневрирования у близкой земли Миша потянул в набор высоты, направив аэроплан на базу.

Едва винт за спиной замер и заскользившие по снегу лыжи остановились у дверей мастерской, как боцман выпрыгнул из кабины и побежал в барак.

– Ты куда?! – крикнул удивлённый Смородин.

– За бомбами!

– Хватит! – засмеялся Миша. – А то ты так сделаешь Чубука бездомным бродягой. Он хоть и порядочная сволочь, но сам понимаешь – зима на носу. А мы с тобой не изверги.

– Никогда не думал, что бросать бомбы так занятно. Веселей даже, чем когда свиноматка опорос в двенадцать поросят приносит! Флагман Михай, а давай как князя спасём, ещё к венграм слетаем?! У нас вон сколько ещё бомб в погребе. Всем хватит!

– Принеси-ка лучше, Стефан, мою шпагу, да поищи мою флагманскую кепи! К Чубуку пойдём как положено – при параде. А то так и останемся в памяти дубровских сельчан бродячими мастеровыми. Да и Сашку приятней будет. Торжественно и почётно. Как и подобает великому князю.

Спустившись в очередной раз с горы в Дубровку, Миша шёл по улице, победно чеканя шаг и гордо подняв голову. Позади, словно почётный караул, с пневморужьём в руках держал дистанцию Стефан. Обогнув сплошной забор двора старосты, Смородин остановился у выгнутой подковой арки и с интересом посмотрел на выбитые ворота. Близким взрывом их сорвало с петель, и одну дверь выбросило далеко на улицу, а вторая, переломленная надвое, лежала поперёк дороги к дому. Сам дом теперь представлял жалкое зрелище. Из обращённых к выходу окон ни в одном не осталось уцелевшего стекла. Часть стены почернела от начавшегося было пожара, вовремя потушенного гайдуками старосты. От расписных витражей в проёмах башен теперь маячили лишь угловатые осколки. Часть черепицы сползла с крыши, бесстыдно оголив просмоленные стропила. То здесь, то там в небо тянулись свечками дымы из вывороченных наизнанку воронок.

Миша довольно хмыкнул и замер у входа, ожидая появления Чубука. В том, что староста появится, поджав от страха хвост, он не сомневался. Такое представление привыкшему прятаться за спинами гайдуков Чубуку будет явно не под силу. Остаётся лишь сохранять спокойствие победителя и терпеливо ждать. Смородин прождал минуту, другую, но староста не появлялся. Тогда он прокашлялся в кулак и прокричал так, что если староста даже спрятался в подвале, то всё равно его услышал бы.