Причем в данный момент Аурелия переживала не столько за себя, сколько за слуг. Как-то Жеральдин рассказала ей, что каждый раз, когда Эмиль видел слезы сестры, он потом срывал свою злость на слугах и сервах. Поэтому в тот момент, когда открылась дверь и в нее стремительно ворвался виконт, на лице Аурелии играла счастливая улыбка. Актерской игре виконтессы де Марбо позавидовали бы все столичные актрисы, настолько радушно и радостно был принят виконт.

— Эмиль! — счастливо воскликнула Аурелия и торопливо пересекла комнату, чтобы в следующую секунду оказаться в крепких объятиях брата. — Ты вернулся!

— Лия! — ласково произнес виконт и нежно погладил ее по волосам. Его широкий почти безгубый рот растянулся в безобразной улыбке. — Ты словно лучик солнца в этом мрачном уродливом мире!

Жеральдин, безмолвной тенью стоявшая поодаль, про себя хмыкнула. Уж не Эмилю-Жабе говорить об уродстве. Проклятое чудовище! Лучше бы он сдох в тот день вместе со своей шлюхой матерью!

История рождения старшего сына графа де Марбо была покрыта тайной. Лишь самые старые слуги знают о том, что произошло той страшной зимней ночью.

Мать Эмиля, графиня Габриэла де Марбо, урожденная виконтесса де Тилье была всем известна своим склочным и отвратительным характером. Она часто приказывала пороть своих сервов даже за мелкие ошибки и проступки. Причем графиня старалась не пропускать ни одной экзекуции. Видимо, именно от нее и передались садистские наклонности ее сыну, который развил последние до небывалых масштабов.

Нездоровые увлечения графини, в конце концов, вылезли ей боком. Как-то раз, на пути из столицы кортеж уже бывшей на сносях графини остановился на ночевку в одном хуторе.

Как это обычно случалось, Габриэла де Марбо, раздраженная поездкой, сорвала свою злость на жене фермера, приказав запороть ту до смерти на заднем дворе. Выплатив компенсацию хозяину хутора, графиня на утро покинула то место, но на этом история не закончилась.

Об этом мало кто знал, но оказалось, что жена фермера была младшей сестрой ведьмы. Та, прознав о смерти сестры, под видом повитухи прибыла в замок графа и во время родов графини высвободила слишком много маны из алого круда. Магия кристалла сожгла нутро роженицы, убив ее, а также изуродовав новорожденного графского первенца, который случайно остался в живых.

Отомстив, ведьма бесследно исчезла.

Впоследствии граф несколько раз приглашал в свой дом лучших целителей Мэйнленда, но те лишь бессильно разводили руками. Магический ожог, изуродовавший внешность маленького виконта, не поддавался лечению. Говорили, что когда-то, еще в Эпоху Империи существовали маги, которые были способны «видеть» суть недуга, благодаря чему их целительское искусство находилось на совершенно ином уровне. Но, увы, за последние несколько столетий не родилось ни одного видящего.

Но на этом беды графа де Марбо не закончились. Казалось, боги решили взяться за него всерьез. За обезображенной внешностью маленького виконта де Марбо обнаружилась не менее уродливая душа. Правда, магия здесь уже была не при чем.

Садистский характер Эмиля, который из-за своей отталкивающей внешности оказался, по сути, в изоляции, формировался постепенно. Все началось с убийства насекомых. Мальчику нравилось наблюдать за тем, как постепенного угасает жизнь убитого им существа. Сперва это были дождевые черви, которых он разрезал ножом надвое. Потом это были кузнечики, которым отрывались конечности. Любимым же развлечением маленького Эмиля в те времена было поджигание муравейников, облитых перед этим ламповым маслом.

Особым этапом в жизни юного виконта стала охота, на которую он выезжал со своим отцом, а впоследствии и самостоятельно. Это был новый неизведанный мир чужой боли и страдания, в который с головой нырнул Эмиль.

Но и этого со временем оказалось мало. Так наследник графа де Марбо перешел на людей.

— У тебя красные глаза, — сказал Эмиль, подняв подбородок сестры. — Ты плакала?

— Что ты, братец! — широко улыбнулась Аурелия. — С чего бы мне плакать? Я всем довольна и счастлива. Все благодаря тебе, мой старший братик! А глаза красные, потому что зачиталась.

Виконт, лицо которого было обезображено магическими ожогами, пристально всмотрелся в глаза сестры. В этот момент сердце Аурелии забилось чаще. Ни в коем случае нельзя показывать ему свое истинное состояние. Измененные магией желтые, как у зверя, глаза брата, казалось, видели ее насквозь.

После недолгого молчания Эмиль выдохнул и, отстранившись от сестры, плюхнулся в кресло, которое под его внушительными габаритами жалобно скрипнуло. Комплекцией брат пошел в отца. Такой же широкоплечий и массивный.

— Прости сестренка, но я принес тебе скверные вести, — покачав головой, произнес он.

Аурелия вздрогнула и приблизилась к брату.

— Что-то с батюшкой? — испуганно спросила она.

Последнее время граф де Марбо, которому в этом году стукнуло семьдесят шесть лет, мало показывался на людях. Все свои дни он проводил в западном крыле своего замка, довольствуясь компанией лишь своего старого камердинера. Всеми делами графства по факту уже давно занимался Эмиль. Кстати, словно в противовес кровожадному характеру, боги наделили наследника графа де Марбо острым и расчетливым умом. Он довольно быстро навел порядок в землях семьи.

— Благодаря лекарям, он чувствует себя хорошо, — отмахнулся брат.

Целителей и других магов по вполне объяснимым причинам виконт люто ненавидел. Именно поэтому семью де Марбо посещали только обычные лекари.

— Плохие новости касаются тебя, дорогая, — сказав это, Эмиль положил свою широкую ладонь, кожа которой напоминала кожу рептилии, на руку сестры.

Та вздрогнула и отшатнулась. Аурелия всю свою жизнь ждала этого момента. Она много раз представляла его себе. Она уже настолько свыклась с мыслью, что рано или поздно Эмиль придет за ней, что даже иногда представляла себе, как именно он ее убьет. В то, что брат ее любит и никогда не обидит, ей верилось с трудом.

Тем временем виконт продолжал:

— Сегодня я получил письмо от нашего нового соседа графа Генриха де Грамона. У нас с его братом, которого казнили за измену королю, как ты помнишь, уже давно имеется неразрешенный спор касаемо довольно большого участка в Тилийском лесу. Как ты знаешь, красная древесина очень ценна и стоимость ее с каждым годом только растет. Я не могу себе позволить терять такой куш.

Аурелия со стеклянным взглядом молча слушала брата и с замиранием сердца ждала своей участи. Мысленно она молила Пресветлую послать ей быструю смерть. И только чтобы это не был огонь. Однажды в детстве она обожгла себе руку, и эта боль на ее взгляд была даже хуже той, когда ее ранил дикий вепрь на охоте.

— Наш батюшка был дружен со старым графом де Грамоном, отцом Фердинанда и Генриха, поэтому по