И она там осталась.

Я знала, что мне нужно с этим что-то делать. Сейчас.

Я повернулась. Но вместо того чтобы идти налево, в направлении дома, я пошла направо, в ту сторону, где жил Оуэн и где сейчас стоял мебельный фургон. Я вошла в здание, где остановилась Пэм, подошла к привратнику и попросила позвонить в квартиру Оуэна.

— Как мне вас представить? — спросил привратник.

Это был один из людей Розетти, и он изо всех сил старался произвести хорошее впечатление, что было нелегко с зубочисткой во рту.

— Скажите, что пришла Хизер, — сказала я.

— Хорошо.

Пэм, похоже, удивилась, но велела меня впустить. Сама не знаю почему я сделала то, что сделала дальше. Я только помню, что меня затрясло. И не от страха. От гнева.

Я могла думать только о дурацких тряпичных куклах на свитере Пэм, о черной и белой кукле, держащихся за руки.

Просто удивительно, какие мысли приходят в голову, когда перед глазами проносится жизнь твоего босса.

Я решительно двинулась к лифту. Здание, где жил Оуэн, — кстати, здесь же живут президент Эллингтон и его жена, — ничем не напоминает Фишер-холл. Это воплощение элегантности — кругом мрамор и полированная медь, — и в это время суток здесь тихо. В Лифте, кроме меня, никого не было. Здесь даже не было слышно шума митинга КРА. До шестого этажа, на котором жил Оуэн, я поднималась в полной тишине, пока короткое «динь» не возвестило, что лифт пришел на нужный этаж. Двери раздвинулись. Я вышла в коридор и направилась к квартире J-6. К квартире, в которой жил Оуэн.

Пэм открыла дверь даже до того, как я постучалась.

— Хизер! — улыбнулась она. Пэм сменила черный костюм, в котором была на поминальной службе, на все тот же свитер с тряпичными куклами. Как будто свитер с куклами, держащимися за руки, должен был принести в мир гармонию.

— Какой сюрприз! — воскликнула она. — Я вас не ждала. Вы решили меня навестить? Наверное, из-за того скандала на поминальной службе? Это было ужасно, правда? Поверить не могу, что такое случилось! Может, зайдете?

Я вошла в квартиру. Как я и ожидала, он исчез. Я имею в виду фарфоровый сервиз. Все до единого предметы белого с голубым рисунком фарфорового сервиза, которые Оуэн держал в буфете в гостиной, исчезли.

А заодно и буфет, в котором сервиз был выставлен.

— Это очень мило с вашей стороны, — продолжала Пэм. — Оуэн действительно отзывался о вас очень хорошо, он говорил, что вы очень внимательная и заботливая по отношению к студентам. Я вижу, что эти качества простираются и за пределы вашей работы. Но прошу вас, не волнуйтесь за меня. Я в порядке, правда. Не хотите ли чашечку кофе? Или, может быть, травяного чая? Мне не трудно, я как раз собиралась заварить его для себя.

Я повернулась к ней лицом. Гарфилд спал, свернувшись клубочком на диване. До моего прихода Пэм явно сидела с ним рядом: телевизор работал, а пульт лежал на диване.

— Где он? — спросила я.

Мой голос прозвучал резко, сама не знаю почему. Пэм посмотрела на меня, не понимая:

— Кто, дорогая?

— Не кто, а что, и вы прекрасно понимаете, о чем речь. Он в том фургоне, который стоит на улице?

Она по-прежнему смотрела на меня недоуменно, но на ее щеках выступили два ярких красных пятна.

— Хизер… боюсь, я не знаю, о чем вы говорите…

— Фарфор, — сказала я. — Свадебный сервиз, который по решению о разводе достался Оуэну. Свадебный сервиз, из-за которого вы его убили. Где он?

Пятничный парень мне не звонит,

Субботний парень с мужчинами спит,

Но хуже воскресного просто нет -

Он живет телевизором, он домосед.

«Парни недели»

Автор Хизер Уэллс

— Дайте мне ключи, и все, — сказала я и протянула руку.

Некоторое время Пэм молча смотрела на меня с большим удивлением, а потом вдруг расхохоталась, запрокидывая голову.

— Вот это да! — Она протянула руку и легонько толкнула меня. — Оуэн говорил, что вы большая шутница. Если честно, он говорил, что вы так много времени тратите на дурачества, что иногда он беспокоился, как вы успеваете делать свою работу.

Вот этому, в отличие от болтовни про скорость печати, я верю, Оуэн вполне мог такое сказать.

— Я не шучу, и вы это прекрасно знаете, — сказала я. — Пэм, отдайте мне ключи. Это вам с рук не сойдет, я этого не допущу. И полиция тоже. Вы не можете просто так упаковать вещи жертвы и уехать с ними. Наверняка на этот счет существует определенный протокол, который должен выполняться.

Пэм перестала смеяться, но все еще улыбалась. Улыбка ее была какой-то неестественной: она напоминала улыбающийся рот, вырезанный в тыкве к празднику Хэллоуина. Или улыбку Маффи Фаулер.

— Протокол… — Пэм издала короткий злобный смешок. — Теперь вы заговорили прямо как Оуэн.

— Послушайте, Пэм, — начала я.

Сейчас я сама не понимала, почему так долго не замечала, что она совершенно сумасшедшая. Я поняла, что мне придется действовать очень осторожно. Но я не особенно волновалась, потому что знала — орудие убийства благополучно заперто в ящике с вещественными доказательствами в полицейском участке. Пэм ничего не могла мне сделать. Вернее, могла попытаться полезть на меня с кулаками, но я как минимум лет на десять моложе и фунтов на двадцать тяжелее. Если дойдет до драки, я без труда ее одолею. На самом деле мне даже хотелось, чтобы Пэм на меня напала.

Да, Оуэн мне не особенно нравился. Но еще меньше мне понравилось лицезреть его с простреленной головой. И я с превеликим удовольствием врезала бы той, из-за которой мне пришлось столько всего вытерпеть.

— Не играйте со мной, — сказала я. — Я знаю, что это вы его убили. Знаю, что вы приехали не сегодня, как пытались представить. Вы уже вчера были здесь. Вас видели в кружке шахматистов через дорогу отсюда.

Пэм уставилась на меня, чуть приоткрыв рот. Однако она все еще улыбалась.

— Это… это такая глупость, — проговорила она.

Честное слово. Так и сказала. «Глупость». Не «ерунда», не «чушь собачья», а «глупость».

— Я знаю, это вы подбросили пистолет Себастьяну Блументалю, — продолжала я. — Знаю и то, что вы с Оуэном воевали из-за свадебного сервиза. Оуэн мне об этом рассказывал. Он хотел, чтобы сервиз достался ему, уж не знаю почему. Наверное, потому что вы хотели его получить, а он хотел отомстить вам за то, что вы с ним развелись, и поскольку у него совершенно не было развито воображение, он не мог придумать другого способа с вами поквитаться. Я не знаю, когда вы приехали в город, но, думаю, полиции будет нетрудно это установить. Как вы это сделали? Взяли напрокат фургон и приехали на нем? Потом выждали момент, пока Оуэн окажется один, и выстрелили ему в голову? Так все было?