Приход Сытина был воспринят Миланом, как визит лучшего друга. Уж если ополчаться на Виктора, так лучше не одному, а в компании таких же интеллигентов.

Другов встретил гостя на пороге офиса, увлек его в свой кабинет, заперся и, неожиданно для самого себя, начал исповедоваться. Про всё – про первую встречу с Виктором, про свой страх, про нанятых сыщиков, про счастливо живущую на даче Оксану.

Рассказ был искренним, но в конце Милану показалось, что лично его образ слишком принижен и жалок. Он решил чуть-чуть его поправить:

– Вы же понимаете, Алексей Юрьевич, что я не за себя боялся. Я человек мужественный, но этот гад угрожал моей семье. И, пока я переправлял их за границу, пришлось изображать активность действий.

– На даче, например. Там вы хорошо у меня поработали.

– Вот это, Алексей, была моя грандиозная ошибка! Сыщики мне посоветовали, а я поддался… Но так они хорошие ребята. Егор, Костя, Аня.

– Спасибо, я со всеми знаком лично. Очень приветливые ребята. Вместо «здрасьте» из газового ствола пуляют.

– Они уже получили за это выговор. Но это была ошибка. Костя случайно вместо слезоточивых патронов вставил нервно-паралитические… Зато Оксану как мило похитили. У них с Егором любовь намечается… Итак, какие у нас планы? Считаю, что первым делом надо поймать и скрутить Виктора.

– Это успеется… Давай-ка, друг Милан, проверим все ваши сейфы.

– На какой предмет?

– На предмет вот этого ключа. Если к какому-то подойдет, то мы победили.

Верочка ждала Сытина в машине. Он поспешил передать ей сенсационную новость – теперь Другов и его сыщики не враги, а совсем наоборот. И Оксана не похищена, а совсем наоборот – влюбилась. И Виктора скоро накроем – Милан сдал его с потрохами. На одном из определителей номера остался телефон, приписанный к дому на Кленовой улице. Правда, не в Москве, а в Балашихе.

На этот ворох приятных новостей Вера ответила своей информацией. Это не было новостью, но до сих пор Сытин об этом не знал:

– Ты помнишь, Алексей, я ходила к туристке Веронике Ростовой?

– Да, была такая в списке.

– Так вот она сообщила, что в той поездке Ольга была не одна. С ней был молодой друг из Москвы. Они жили в одном номере и, похоже, она оплатила ему путевку.

– И что из этого?

– А то, что сейф к этому ключу может быть у того парня. Хранить секреты дома или в офисе – глупо! Им самое место у тайного дружка… Парня зовут Олег Тюлькин. Учится на Истфаке. Молодой, моложе тебя раза в два.

– Спасибо, Верочка, за намек! Не ожидал от тебя такого… Ты думаешь, Ольга в разгул пошла из-за того, что я старый? Ничего подобного! У нас всегда всё было хорошо. И в этом плане она всегда была довольна.

– Вот дурак! У меня даже мыслей таких не было… У тебя, Сытин, комплекс неполноценности. Хорошо, что я раньше об этом студенте не сказала. Ты бы вообще на меня всех собак спустил… Хватит, Леша. Не ори на меня больше и не злись.

– А я и не злюсь!

– Вот и хорошо.

– Я злюсь, Верочка, но не на тебя, а на Ольгу… Могла бы любовников с приличными фамилиями выбирать. Тот Хреков, этот Тюлькин… Завтра мы с тобой найдем этого студента и выпотрошим!

– Слушаюсь, командир… Только я буду искать, а ты потрошить.

Чуркин не привык ходить к кому-либо на поклон. Самые богатые люди, а чаще их жены, сами приходили к нему в надежде найти то, чего нет у их соседей по Рублевке… Странное название у этого поселка! Очевидно, для конспирации. Потому, как в этой Рублевке ни одного не найти с рублями. Только доллары, и только начиная с десятка миллионов.

В Москве был человек, к которому Чуркин вынужден был приходить регулярно. Приходить и кланяться, и униженно просить.

Самое противное, что этот человек принимал не в шикарном кабинете, не в офисе с башенками наверху, а в старой московской квартире, напоминавшей коммуналку тридцатых годов. На стенах огромного коридора висело всё, что могло висеть: велосипед, три тазика, черный телефон с толстым проводом, картина Айвазовского и детская ванночка.

Зачем Соломону детская ванночка? Чуркин всегда задавал себе этот вопрос и всегда злился, не находя ответа… Старик уже давно жил один. Жену он похоронил три года назад. Детей у них никогда не было, а значит и внуков тоже. И для чего ему ванночка?

Картина – понятно! Это вложение капитала, это искусство, а оно нынче дорожает… Велосипед, возможно, воспоминание о молодости. Телефон – антикварная вещица, раритет послевоенных времен. И даже тазикам можно найти объяснение… Но зачем Соломону оцинкованное детское корыто?

За каждую экспертизу старик получал от Чуркина солидные деньги. Давно хватило бы на три евроремонта… И ведь квартира не где-то на задворках! Почти на Тверской, в трех шагах от Маяковки.

В этот раз Соломон работал долго. Кроме комплекта Арсения пришлось осмотреть еще с десяток вещей. Чуркин захватил их специально, для чистоты эксперимента.

В комнате обстановка была не менее запущенной, чем в коридоре. Множество ковров, мрачный светильник типа абажур, тахта с плюшевым покрывалом. А главное – запах! В берлоге Соломона пахло пылью, сердечными каплями и солеными огурцами.

Единственное, чем гордился старик – безупречная репутация. Он никогда не ошибался. Ему часто платили большие деньги, так знали за что! Любое ювелирное изделие он оценивал безупречно, ни больше, ни меньше.

– Не понимаю я вас, уважаемый Василий. Или я совсем глупый идиот? Вы зачем мне столько барахла притащили? Вы же хотели оценить только этот комплектик. Или я не прав?

– Не знаю, как и сказать… Вы всегда правы, Соломон!

– Тогда заберите всю мелочь. Вы сами ей цену знаете… А над этими игрушками придется поработать. На первый взгляд – бриллианты. Но огранка не первоклассная. И оправа наспех сделана… Василий, и где вы достали таких камней? На каком таком прииске? Это же близнецы-переростки… Я такое чудо за свою жизнь впервые вижу.

Соломон работал около часа. За это время к обычным запахам гостиной ювелира прибавились ароматы кислот и другой химии. А еще какой-то прибор потрескивал, и по воздуху разносился озон, как в больничном корпусе.

– Значит так, Василий. Вы знаете мою таксу? Или вам напомнить?

– Знаю. Один процент от оценки, но не более трех тысяч баксов.

– Верно. Так вы уже зажали в кулачке три штуки? И не говорите мне, что вы не знаете, какая это ценная вещь… Такие камни иногда попадаются, но чтоб сразу пять – это чудеса. Скажите, Вася, это не вы распилили алмаз Орлов на пять равных частей?

– Шутник вы, Соломон… Какова общая цена всего комплекта?

– Я говорю – миллион двести. В Европе дадут немного больше, но будут задавать лишние вопросы. Вам оно надо?