Победить противника морально так же важно, как и разбить его на поле боя. Я имею в виду то, что наши победы должны сокрушать вражеский дух, дабы он не смел и помыслить о возможности противостоять нам снова. Я не имею желания вести войну за войной: за моими победами должен последовать такой мир, в котором не будет места бунтам и мятежам.

Коэну, в Палестину:

Цель кампании в том, чтобы навязать врагу сражение, которое окажется решающим. Мы производим обманные действия, мы маневрируем, мы провоцируем, и всё это с одной целью: вынудить противника столкнуться с нами на поле.

То, что мне нужно, это сражение: одна великая решающая битва, на которую Дарий выйдет в сиянии всей своей мощи. Помни, наша задача состоит в том, чтобы раз и навсегда сломить волю к сопротивлению, причём не только у царского войска, но и у всего народа.

Подданные персидской державы есть истинные зрители разыгрываемой драмы. Следует добиваться того, чтобы они, ошеломлённые масштабами и решительностью наших побед, поверили, что никакая сила на земле, сколь бы ни была она многочисленна и сколь бы мудро ею ни руководили, не сможет взять над нами верх.

Пердикке, в Газу:

Цель преследования после победы заключается не только в том, чтобы помешать противнику быстро переформироваться и восстановить порядок (это само собой разумеется), но в том, чтобы внушить всем врагам, и прежде всего их командирам, такие страх и растерянность, чтобы сама мысль о переформировании даже не приходила им в головы. Следовательно, преследуй бегущего врага всеми средствами и не успокаивайся до тех пор, пока ад или тьма не вынудят тебя остановиться.

Противник, единожды обратившийся в беглеца, уже не сможет снова стать настоящим бойцом.

Я предпочёл бы лишиться во время погони пяти сотен лошадей, лишь бы это помешало врагу переформироваться. Это лучше, чем потерять ещё на пять сотен больше во время второго сражения.

Селевку, в Сирию:

Как командиры, мы должны приберегать нашу безжалостную суровость прежде всего для нас самих. Намереваясь произвести какое-либо движение, мы должны, не предаваясь тщеславию и самообману, задаться вопросом о том, чем может ответить нам противник. Задумывая любой удар, позаботься о том, чтобы иметь такого рода ответ. И помни: даже когда тебе кажется, будто ты предусмотрел всё, в действительности многое остаётся упущенным. Будь безжалостен и суров к себе, ибо малейшая беспечность полководца оплачивается нашей собственной кровью и кровью наших соотечественников.

Пармениону, после Исса:

Кир Великий стремился оторвать от своего противника всех недовольных и не исполненных верности, как, например, новобранцев из покорённых народов и прочих служащих не по доброй воле, а по принуждению. С этой целью он оказывал почести армянам и гирканам и не щадил усилий, убеждая их в том, что под его рукой они будут несравненно счастливее, чем под властью Ассирии. По мысли Кира, цель победы состоит в том, чтобы оказаться более щедрым в дарах, чем противник. Если ему недоставало средств, дабы превзойти иных в щедрости, он считал это величайшим позором и всегда стремился давать больше, чем получал. Кир собирал сокровища с пониманием того, что они находятся у него как бы на доверительном хранении и предназначены не для него самого, но для друзей, когда те обратятся к нему в случае нужды.

Гефестиону, также после Исса:

Пусть щедрость станет твоим свойством. Если противник выказывает хотя бы малейшие признаки готовности принять дары, одари вдвое против ожидаемого.

Нам должно вести себя таким образом, чтобы все народы пожелали стать нашими друзьями и все боялись стать нашими врагами.

Нет большего преимущества в войне, чем скорость. Неожиданное появление твоих сил там, где враг меньше всего тебя ожидает, наводит на него трепет и обращает его в оцепенение.

Численность армии не должна быть избыточной. Оптимальная величина боевого соединения равна тому количеству воинов, которое способно совершить марш от лагеря до лагеря в течение одного дня. Большая численность является избыточной, ибо делает армию медлительной.

Суть традиционной военной тактики сводится к достижению единственного результата: прорыва вражеского строя. Это в равной степени относится как к сухопутным, так и к морским сражениям.

Статическая оборонительная линия всегда уязвима. Достаточно прорвать её в одной точке, и всё остальные участки перестают быть элементами боевого построения. Оружие в руках стоящих там людей оказывается бесполезным, и им, по существу, не остаётся ничего другого, как бессильно ждать, когда их сметут их же собственные товарищи, бросившиеся в паническое бегство после нашего флангового удара.

Проявляй сдержанность до критически важного момента. Когда же он настанет, наноси удар со всей мощью, стремительностью и яростью, на какие способен.

Помни: нам нужна победа не на всём поле, а лишь в одной его точке, именно той, которая имеет решающее значение.

Каждое сражение состоит из ряда отдельных схваток различной значимости. Для меня не имеет значения поражение в одной или даже во множестве таких схваток, если мы побеждаем именно в той единственной, которая решает дело.

Фронт нашего наступления разделяется на сдерживающее крыло и атакующее крыло. Задача первого в том, чтобы сковать противника, лишив его наступательной инициативы. Задачей же второго являются решительный удар и прорыв.

Мы сосредоточиваем наши силы на избранном участке и со всей стремительностью и мощью обрушиваем удар на одну точку во вражеской линии.

Я хочу чувствовать себя так, как будто держу в руках молнию. Под таковой я подразумеваю тот нанесённый по моему приказу удар, который отбросит врага, проломит его строй. Подобно кулачному бойцу, терпеливо выжидающему, когда соперник откроется для его разящего кулака, военачальник, заранее нацелив решительный удар, не спешит, но и не медлит, дабы не обрушить его слишком рано или слишком поздно.

Контрудар предпочтительнее обычного удара. Цель предварительного манёвра состоит в том, чтобы спровоцировать врага на преждевременные действия. Как только он начинает наступление, мы встречаем его контратакой.

Мы стремимся проделать во вражеском строю брешь, в которую сможет ворваться кавалерия.

Стоящий в шеренге солдат должен помнить только о двух вещах: держать строй и никогда не покидать свой штандарт.

Командир всегда должен быть впереди. Как можем мы просить наших солдат рисковать жизнью, если сами укрываемся от опасности за их спинами?