Оправившись от первоначального потрясения, вызванного предложением Хуахуа, Очкарик и Сяомэн также внезапно ощутили прилив вдохновения.

– Точно! – воскликнула Сяомэн. – Одним из следствий такого решения станет то, что население обитаемой половины страны удвоится, и объем работы для каждого ребенка сократится примерно наполовину. Это решит проблему с необходимостью много работать и оставит больше времени для учебы и игр.

– Что гораздо важнее, – подхватил Очкарик, возбуждаясь, – игра станет вознаграждением за труд, как я говорил. Отработав какое-то время, дети смогут проводить свое свободное время в природном парке. Парк будет занимать половину территории страны – почти пять миллионов квадратных километров, – так что это будет очень здорово!

– И в долгосрочной перспективе, возможно, в этом огромном парке действительно будут возведены мегааттракционы, – кивнул Хуахуа.

– На мой взгляд, этот план вполне осуществим, и он остановит страну на краю пропасти, – сказала Сяомэн. – Ключевым моментом является миграция. Во времена взрослых такое нельзя было и представить, однако структуры детского общества значительно проще. Наша страна представляет собой, по сути дела, одну огромную школу, поэтому масштабные перемещения населения окажутся не таким уж и сложным делом. А ты что скажешь, Очкарик?

Подумав немного, Очкарик сказал:

– Идея интересная. Просто масштабы предстоят беспрецедентные, посему это может привести к…

– Мы не можем предугадать заранее, к чему это приведет! – перебил его Хуахуа. – Ну вот, опять ты в своем духе – карлик действия. Разумеется, нужно будет все тщательно изучить. Предлагаю немедленно собрать совещание. Лично я убежден, что претворение в жизнь этого плана пробудит страну от сна.

* * *

Впоследствии историки окрестили этот разговор на заре Эпохи сверхновой «Ночной беседой»; переоценить его последствия невозможно. В ходе разговора Очкарик выдвинул две важных мысли: во-первых, движущей силой мира детей являются игры – это положение легло в основу социологии и экономики раннего периода Эпохи сверхновой; и, во-вторых, принципы игры детского мира впоследствии так или иначе повлияют на пришедший ему на смену мир взрослых, изменив природу человеческого общества. Эта мысль была еще более дерзкой, и ее влияние оказалось значительно глубже.

Главным следствием «Ночной беседы» явился предложенный Хуахуа первый план на будущее, основанный на игровых принципах, ставших основной моделью деятельности. Однако истинный ход событий Эпохи сверхновой оказался гораздо более причудливым и пугающим, чем могли предположить юные руководители.

* * *

Руководство страны собралось в зале ГИЦ на ночное совещание, нацеленное на исследование возможностей реализации плана огромного природного парка, однако плавный ход истории был безжалостно прерван сообщением, поступившим по электронной почте из противоположного конца земного шара. Содержание его было следующим:

Китайские дети, руководителей вашей страны просят как можно быстрее прибыть на заседание Организации Объединенных Наций. Состоится первая сессия Генеральной Ассамблеи ООН в Эпоху сверхновой, на которую соберутся руководители всех стран мира. Миру детей необходимо обсудить важные вещи. Поторопитесь! Мы вас ждем.

Уилл Ейгю

Генеральный секретарь ООН

Туманность Розы еще не взошла, и улицы Вашингтона были окутаны сумерками. На Эспланаде[13] не было ни единой души, и последние лучи солнца, отражаясь в высоком куполе здания Конгресса на Капитолийском холме, озаряли пустынный парк. В западном конце Эспланады одиноко возвышался шпиль монумента Вашингтона, указывая точно на две звезды, которые только что зажглись на небе. В белых зданиях вдоль Эспланады – ротонде мемориала Джефферсона, колоссальном мемориале Линкольна, Национальной художественной галерее и Смитсоновском музее – окна почти не горели, фонтаны не работали, позволяя нетронутой водной глади отражать темнеющее небо. Квартал зданий в стиле европейского неоклассицизма напоминал унылые древнегреческие развалины.

Словно стараясь стряхнуть с города покрывало ночи и тишины, в Белом доме ярко горел свет и гремела музыка. Перед восточными и северными воротами выстроились лимузины с иностранными флажками. Президент устраивал банкет для глав государств, прибывших в Соединенные Штаты для участия в первой сессии Генеральной Ассамблеи Эпохи сверхновой. Предполагалось провести банкет в государственном обеденном зале в западном крыле, однако тот мог вместить всего около ста человек, а никак не двести тридцать, которых ожидали, поэтому пришлось перенести банкет в Восточный зал, самое просторное помещение в здании. С потолка, украшенного позолоченной лепниной, свисали три люстры из богемского хрусталя, повешенные еще в 1902 году, освещая помещение, где когда-то отдыхал Авраам Линкольн. Дети в строгих костюмах и вечерних платьях собрались в отделанном в золотых и белых тонах зале; одни шутили, собравшись мелкими группками, другие бродили по залу, не скрывая своего любопытства. Остальные дети столпились вокруг рояля «Стейнвей» у окна (самой примечательной чертой этого рояля были три ножки в виде американских орлов), слушая, как глава президентской Администрации, привлекательная светловолосая девочка по имени Френсис Бинс исполняет «Польку Розамунда»[14]. Все дети делали вид, будто не обращают внимания на длинный банкетный стол посреди зала, уставленный изысканными яствами, от которых текли слюнки: блюдами классической французской кухни, такими как нарезанная полосками говядина под имбирным соусом и улитки в вине, а также типичные западные блюда вроде вареных бобов, свиных котлет и пирогов с грецкими орехами.

Военный оркестр грянул «Америка прекрасная»[15], и гости, прекратив разговоры, повернулись к дверям.

В зал вошел первый американский президент Эпохи сверхновой Герман Дейви в сопровождении государственного секретаря Честера Воана и других высших государственных сановников.

Взгляды всех присутствующих обратились на юного президента. У каждого ребенка есть какая-нибудь своя отличительная внешняя черта – будь то глаза, лоб или рот; и вот если бы объединились вместе самые привлекательные черты десяти тысяч детей, получился бы Герман Дейви. И действительно, внешность этого мальчика являла собой образец совершенства, и другие дети гадали, откуда он родом; кое-кто даже высказывал предположение, что Герман Дейви прилетел на сверкающем межпланетном корабле как новый Супермен.