Разговор с сыном я откладывала до последнего, все пыталась настроиться, найти нужные слова, чтобы не принял это как жалость, ощутил, что мое решение — веление сердца. Когда почувствовала, что дальше тянуть некуда, просто назначила время. Для себя.

Выслушав поздравления с присвоением очередного звания и морокой в виде новой должности, я сослалась на неотложные дела и, прихватив мальчишку за шиворот, притащила к себе в каюту. Тот трепыхался, не понимая, чего я от него хочу, но был вынужден смириться. Уже знал, что со мной иногда лучше не спорить.

Спустя минут пять пришел отец. Нас теперь было трое, пусть один еще и не догадывался об этом.

Встретил Юл генерала настороженно, на его мордашке промелькнуло удивление, но он опять справился с чувствами.

Вот что значит наша школа!

В этот момент я этому не радовалась, буквально видела, как рвутся рыдания из его груди.

— Если ты захочешь отказаться…

Он имел на это право. Уже шестнадцать — достаточно взрослый, чтобы потребовать себе другого опекуна. Документы теперь имелись — вместе с ними он получил и возможность выбора, как дальше жить.

— Нет! — закричал он вдруг, захлебываясь слезами.

Навстречу друг другу мы шагнули одновременно.

Ростом Юл был уже выше меня, к груди не прижмешь, но можно позволить спрятать лицо у себя в волосах, толкнуться хлюпающим носом в шею и просто гладить по склоненной к тебе голове, шепча прямо в ухо слова, которыми когда-то успокаивала меня мама.

Бессмысленные глупости, но как же мне их не хватало все эти годы!

Юла колотило, сквозь рыдания, исповедью, прорывалось:

— Хотел… не верил… мечтал… боялся… бросите…

Сколько же ему пришлось пережить!

— Не бросим!

Спокойный голос старшего Орлова заставил Юла вздрогнуть и отступить, выдрав себя из моих объятий.

Мужчины! То, что не удалось мне, одной фразой сумел сделать отец.

Словно подтверждая мое мнение, новоявленный дед показал обретенному внуку на кресло. Прежде чем принять приглашение, Юл посмотрел на меня. Парня разрывали эмоции.

Он раньше времени стал взрослым и самостоятельным, но сейчас ему хотелось тепла. Того самого, которое я ему своим поступком пообещала.

Улыбнувшись сквозь проступающие слезы, я усадила мальчишку в кресло, сама пристроилась на подлокотнике. Пусть привыкает.

— Ты отправляешься с нами на Таркан, а оттуда к демонам, на Ярлтон.

Юл попытался вскинуться, даже забыл о смущении, которое демонстрировал, пытаясь от меня отодвинуться, но отец уже продолжал:

— Тебя условно внесли в списки кадетов технической военно-космической академии. Нужно только сдать физподготовку и пройти собеседование.

Сын… Да — сын, приняла я это легко, ничто внутри меня не противилось его новому статусу. Сын посмотрел на меня, спросил, все еще срывающимся голосом.

— Я тесты проходил для этого?

Взлохматив ему волосы — до чего же это оказалось приятно, я подтвердила:

— Да. Мы с Дарилом решили сделать тебе сюрприз. Костас как-то сказал, что ты интересовался условиями поступления. Вот мы и подсуетились.

Юл вновь попытался встать.

— Я должен сказать Дарилу спасибо.

Мы с отцом переглянулись. Мальчик знал, что такое признательность. Повод гордиться сыном.

Я им и гордилось. Мне оказалось для этого достаточно одной причины — в том мире, где он жил до встречи с нами, подонком Юл не стал.

— Еще успеешь, — подошел к нему отец, коснулся ладонью плеча. Ему тоже нужно было свыкнуться с мыслью, что у него есть внук. — Побудь с матерью, мы с тобой еще успеем наговориться.

Он уже подошел к двери, когда Юл спросил:

— Как мне вас называть?

Я заметила, как напрягся генерал. Но ответил спокойно:

— Не сможешь дедом, зови Николаем Сергеевичем. — Он резко обернулся. Взгляд твердый, не оставляющий сомнений. — Но всегда помни: ты — мой внук. А она, — он кивнул на меня, — твоя мать. И где бы ты ни был, мы будем думать о тебе и беспокоиться.

С последствиями его заявления пришлось разбираться мне. Только после этих слов Юл окончательно осознал, что все это не жестокий розыгрыш.

Он плакал, всхлипывая по-детски, цеплялся за меня, словно боясь, что я исчезну. Пытался успокоиться, отодвинуться, но тогда уже я удерживала его рядом с собой, позволяя вместе со слезами избавиться от накопившейся в его душе горечи.

Затих он не скоро. Просто в какой-то момент коснулся губами моей ладони и поднялся с пола, где устроился, прижавшись к моим ногам. Встать с кресла, чтобы его остановить, я не успела.

— А Искандер примет меня?

Я догадывалась, что быть матерью взрослого сына непросто, но надеялась, что осознаю это не так быстро.

— Он тебя уже принял. — Скрывать от Юла роль адмирала в этой истории я не стала. — Я советовалась с ним, он же помогал мне оформить документы.

Вопреки ожиданиям, мой ответ его не удовлетворил.

— Он будет моим отцом?

Этот вопрос меня и саму интересовал, но на эту тему я с каниром предпочла не разговаривать.

— Я еще не знаю, будет ли он моим мужем.

Юл оценил мою честность, мне же предстояло испытать на себе его настойчивость.

— Искандер нормальный мужик, но он нам чужой!

Я улыбнулась — Юлиану не стоило видеть, насколько смутили меня эти слова, но в душе от его прямолинейности стало не по себе.

Это было ужасно, но сын был прав. Вся проблема моих взаимоотношений с Искадером была в том, что он продолжал оставаться чужим. Не по расе, для меня этот факт никогда не создавал сложностей, достаточно посмотреть на собранный экипаж.

Дело было в ином. Игорь сумел стать своим среди моих мальчиков, Рауле вошел в круг, внутри которого доверие было безоговорочным, а вот Искандер…

Его уважали, принимали из-за чувств ко мне, но продолжали держать на расстоянии.

От понимания этого стало больно. Я знала, что пожелай скайл изменить ситуацию, так бы и произошло. Но… все было так, как и сказал Юл.

Мы разговаривали еще долго и обо всем, о чем не приходилось говорить раньше. О прошлом, настоящем, будущем. Вспоминали, мечтали, пытаясь каждым сказанным словом выстроить наш с ним новый мир.

Когда он уходил — меня ждали Стельков и Аронов, — так же, как чуть раньше отец, на мгновение замер у двери.

Я надеялась, что он назовет меня мамой, но… этого чуда не случилось — не наступило еще время. Но и того, что он произнес, хватило, чтобы судорожно вздохнуть от болезненного, но такого приятного ощущения.