Шанс не до конца понял, о чем именно его просят судить самостоятельно, но старик продолжил говорить, не дожидаясь ответа:

– Тогда, утром… когда я пришел… я ничего не услышал. Подождал чуть-чуть, потом постучал. Он не отозвался, поэтому я вошел. И обнаружил его на кровати, но он лежал в какой-то странной позе, и одна его рука свисала вниз, а на полу… – Голос старика дрогнул. Он снова постарался собраться. – Я не смог его добудиться. И он весь посинел. Я вызвал скорую.

Опасаясь, как бы его самого не прихватил какой-нибудь приступ, Шанс оперся о край захламленного письменного стола. Он очень ясно представил, как все произошло. Победивший в потасовке у массажного салона, устоявший против детектива Блэкстоуна, электрошокера, перцового баллончика и дорожно-транспортного происшествия, Большой Ди оказался повержен в большой охоте за мороженым.

– В каком он был состоянии? – спросил Шанс. – Я имею в виду когда его скорая забирала. Он был в сознании?

Старик мотнул головой.

– У него взяли кровь…

– Нужно было узнать, какая у него кома: гипогликемическая или гипергликемическая. Ему делали уколы?

– Игла была какая-то странная.

– Предположу, что гипергликемическая. Он шевелился? Пришел в себя?

– Я не знаю, – сказал Карл. – Мне было тяжело смотреть, но медики разговаривали с ним, когда несли к машине.

– Это хорошо, – сказал Шанс. – Значит, лекарство подействовало, и он недолго был в таком состоянии. Сдается мне, очень хорошо, что вы тогда его нашли, очень вовремя.

Он увидел, что старик сейчас опять расплачется.

– Запросто мог и не найти, – сказал Карл. – Он любил завтракать пончиками. Обычно я привозил их, но в тот раз у меня было мало бензина, и я поехал прямо сюда. – Он протер глаза тыльной стороной ладони и покачал головой. – Я говорил, что ему следует себя ограничивать. Но он не всегда слушался.

– Да уж, – сказал Шанс. Подумал о теории Ди по поводу лекарственных свойств соли. – И что было дальше? Вы знаете, куда его отвезли? – Его удивило и еще сильнее огорчило, что старик этого не знал. – Ладно, сделаю несколько звонков. Мы его найдем, тут особых сложностей быть не должно. Моя машина на улице. Съездим вместе его проведать.

Карл никак не отреагировал.

– У нас есть все основания для надежды, – сказал Шанс. – Все, что вы мне рассказали, звучит многообещающе. И угрозы для сердца до сих пор не было. – Он вытащил из кармана мобильный телефон. – Я уверен, он в больнице при университете, но мы можем позвонить с дороги. Я знаком со многими тамошними врачами и медсестрами.

Он уже повернулся к двери, но Карл вроде бы и не думал вставать, и взгляд загнанного в угол зверя снова вернулся.

– Что-то не так? – спросил Шанс.

– Не у меня, – ответил Карл, сейчас он напоминал жертву пока не установленного преступления.

Шанс молча смотрел не него. Старик, казалось, чего-то ждал, но потом все же сказал:

– Я полагаю, они там будут.

– Они?

В воображении сразу предстала городская полиция, сверкание золотых эмблем на фоне синего моря униформ, но старик поспешил направить его в нужное русло:

– Те, кто считается родственниками бедного мальчика, – сказал он. Голос его окреп настолько, что звучавшая в нем прежде паника уступила место праведному гневу: – Монстры. Совершеннейшие монстры. Когда их собирается больше двух в одном месте, это настоящий бал монстров. – Он выпрямился в полный рост и посмотрел прямо в глаза Шансу. – И уж конечно, мое присутствие они не одобрят. Вам придется разбираться со всем в одиночку.

Шанс снова вышел на улицу и собирался уже садиться в машину, когда внезапно осознал самое большое упущение этого дня. Он привык думать о Ди именно как о Ди, или как о Большом Ди, или, в некоторых случаях, как о Громиле Ди, и до сих пор ему никогда, даже после того, через что им пришлось вместе пройти, не приходил в голову простой факт: на самом деле он не знает ни настоящего имени своего приятеля, ни его фамилии. А знать следовало, если он собирается справляться о состоянии и местопребывании Ди у источников, думать о которых можно было только как о соответствующих инстанциях, и от которых сам он, учитывая события последних недель, стал неимоверно далек.

Имя не должно было удивить Шанса, особенно на фоне уже произошедших событий, и все же он удивился.

– Дариус? – Он снова стоял в дверях магазина, куда Карл вышел, чтобы проводить его. – Как Дариус Мидянин?

– Именно так, – сказал ему Карл. – Его отец вроде бы одно время преподавал в колледже. Насколько мне известно. Дариус Прингл. Одному Господу известно, каким местом думал этот идиот.

Дариуса Прингла действительно доставили в больницу Моффитт, относящуюся к медицинскому центру университета, расположенную высоко на Парнас-авеню. Доктор Элдон Шанс до сих пор числился в этом медучреждении в качестве клинического профессора с кафедры психиатрии Калифорнийского университета Сан-Франциско. Более того, тут он все еще оставался уважаемым членом общества, именно в таком качестве его и встретили в тот день, о котором идет речь. Он оставил машину на парковке, там же переоделся в белый халат (на груди – бирка с именем-фамилией), хранившийся в багажнике для таких случаев, внутри его приветствовали несколько медсестер и один молодой врач, чье имя он давно забыл, но который когда-то проходил под его руководством ординатуру. Здороваясь, они называли его «доктор Шанс», и он подумал, что давненько не слышал этого весьма приятного ему обращения. Пациентам обычно предлагалось звать его просто по имени, чтобы они свободнее себя чувствовали. Адвокаты, как правило, называли его просто доктором, но каким-то образом в их устах это слово часто звучало несколько пренебрежительно. А у этих людей он, кажется, действительно вызывал симпатию и уважение. Он мог бы часами бродить по этим коридорам, упиваться их теплом и, возможно, даже поискать того многообещающего молодого человека, которым, как ему нравилось думать, он когда-то был, да только толку от таких скитаний теперь казалось не больше, чем от некой ценной, но давно потерянной вещи. Любой из здешних благожелателей мало что знал о том, почему он тут находился, или о том, откуда он пришел, и тем более о его скитаниях по миру.

Узнав по телефону, что Ди недавно перевели из реанимации в обычную палату, Шанс направился прямиком к старшей медсестре соответствующего отделения, ширококостной седовласой даме ирландского происхождения с неблагозвучной фамилией Гули [51], которая работала в больнице много лет, придя туда еще до Шанса, и с которой они до сих пор звали друг друга по имени.