Мы договорились так: с меня наркотики, с Терри — все остальное. На деле, естественно, никаких наркотиков я не доставал, потому что для этого как минимум нужны деньги. Но по-любому я там поселился.

Терри Орк: Я был уверен в своем вкусе. Считал, что могу войти в комнату и заявить: «Этот парень шарит, этот парень не шарит». Да, Свенгали,[46]спасибо. Героин активирует мозги, да?

Ричард Ллойд: Терри продвигал идею группы, но, насколько я понял расклад, Тому Верлену это было неинтересно. Ричард, Том и Билли Фика играли в группе Neon Boys, они дали объявление в Creem. Там говорилось: «Нужен ритм-гитарист. Талант необязателен». К ним приходил Ди Ди Рамон. И Крис Стайн тоже, но, похоже, им не хватило «бесталанности».

Ричард Хелл: Ди Ди пришел на прослушивание, когда мы с Верленом пытались найти второго гитариста для Television. Мы дали объявление, сколько-то человек откликнулось. Вышло прикольно, мы не могли прослушать больше четверых-пятерых, и двое из них были Крис Стайн и Ди Ди Рамон. До этого момента никого из них мы не знали.

Ди Ди Рамон: Том Верлен и Ричард Хелл были очень расчетливыми, взрослыми и решительными людьми. Все остальные жили как бог на душу положит, но эти двое были совсем другими. Думаю, они были битниками.

Ричард Хелл: Мы пытались объяснить Ди Ди Рамону песню, и он чуть не откинул копыта. Он не знал ни одного аккорда, мог только зажать одним пальцем несколько струн. Мы говорили ему: «Так, здесь «до»». Он начинал играть, и мы говорили: «До». Он говорил: «Ой, ах». И ставил палец в другое место. Метод проб и ошибок. Мы продолжали твердить: «Нет, нет. И не здесь. «До»!»

Ди Ди недоуменно смотрел на нас и сдвигал палец еще чуть-чуть… Мы качали головами, и он еще сдвигал палец… Он был забавный. Как щенок, прибежавший на прослушивание. Но в конце концов нам пришлось сказать ему: «Извини».

Ди Ди Рамон: Меня не взяли, потому что я не мог нормально играть.

Ричард Ллойд: Терри Орк наконец сказал Тому Верлену, что приглашает их репетировать у него на чердаке, купит им усилки, поможет деньгами, чтобы они могли сделать нормальное шоу. Думаю, что я был частью сделки.

В то время Терри принимал героин раз в неделю, для отдыха. Это была часть хип-жизни, а не тупое сование иглы в вену. Что до меня, в то время я настолько увяз в алкоголе, что у меня начали трястись руки. Так что я стал просить Терри дать мне попробовать героина.

Терри Орк: Если мне не изменяет память, посадил на иглу меня Джим Кэролл. Точно, дело было в его комнате с видом на баскетбольную площадку. Мы с Джерардом Малангой жили на Пятьдесят третьей стрит и Третьей авеню, это был центр мужской проституции в Нью-Йорке. У нас была там классная квартира. В тот день мы устроили вечеринку и пошли домой к Джиму, чтобы достать героина или другой дури.

Кажется, это был дом его родителей, около католической школы: там Джим лишил мои вены девственности. Я не знал, что он занимается проституцией, иначе трахнул бы его прямо там.

Когда мы встретились с Ричардом Ллойдом, я как раз поселился на чердаке в Чайнатауне и по выходным ширялся джанком. Уколоться героином — все равно что взять отпуск на пару дней.

Ричард Хелл: Впервые я попробовал джанк в компании Терри Орка. Мне понравилось. Мы вмазывались на свиданиях, каждый раз я с нетерпением ждал этого момента.

В наших отношениях с джанком не было ограничений. Для меня это было идеальное состояние, пока мне было интересно. Ты не только физически чувствуешь себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно — джанк вообще-то обезболивающее, — он к тому же исполняет все твои фантазии, ты видишь сны, но можешь управлять ими, как режиссер фильмом.

Ричард Ллойд: Принимаешь наркоту — и потом можешь квасить всю ночь. Тебя не трясет, ты не напиваешься и не отключаешься, ничего не болит, играешь на гитаре так, как никогда раньше не мог, можешь ебаться пять-шесть часов без передыху, как машина, «Мистер Секс-Машина».

Ты не можешь сделать что-то неправильно. Я был одним из тех, на кого героин оказывает обратное действие — вместо того, чтобы отрубиться, я оставался бодрым буквально месяцами — погружался в недра своего сознания, наблюдал фантасмагорические опийные видения.

Так что я начал давить на Терри, чтобы ширяться дважды в неделю, потом трижды в неделю…

Ричард Хелл: Вмажься и растворись в снах. Некоторые картины становятся такими яркими, что ты действительно их проживаешь — я хочу сказать, когда спишь, все равно получаешь жизненный опыт. Ты действительно переживаешь все, что приходит в видениях, и только проснувшись, понимаешь, что это был сон.

А когда ты под вмазкой, ты не просто смотришь сны, ты можешь ими управлять — можешь повернуть все так или эдак, и все, чего ты хочешь, становится реальностью.

Да, мне это нравилось, ха-ха-ха, и героин в те времена казался таким безопасным… Ведь на самом деле, надо ежедневно принимать его две или три недели, чтобы выработалась самая легкая привычка. Казалось, что этого так легко избежать. Как такого можно бояться? Какой такой риск? Никакого риска — но боже, как же уверенно он ловит тебя в свои сети.

Терри Орк: Том Верлен был весь из себя правильный: не курил марихуану, не кололся героином, даже не пил помногу. Похоже, Верлен боялся измененного состояния сознания. А вот Хелл был совсем другим. Он наслаждался этим изменением.

У Верлена была светлая голова, он много знал, но с ним было трудно. Его все очень сильно задевало. Он всегда переживал за тех, кто рядом с ним. Конечно, это было приятно, но, похоже, он совершенно не разбирался в настоящей жизни. Он узнавал о жизни из книг — его опыт был вычитанным, нежизненным. С какой стороны ни зайди, он был наивным. Чем принципиально отличался от Ричарда Хелла, который обеими ногами стоял на земле, точнее сказать, в болоте.

Хелл всегда мыслил в антисоциальных терминах. Хелл уделял внимание смыслу текстов больше, чем остальные. Хелл был бульварным сюрреалистом, стремящимся к прорыву, он жаждал освобождения.

Ричард Хелл: Мы с Томом Верленом оба учились в школе-интернате далеко в холмах Делавэра. Мы уже давно были близкими друзьями, когда начали обсуждать план побега из школы.

Долго ждать не пришлось. В двенадцатом классе меня загребли за то, что я дербанил семена блаженства.[47]В день, когда меня выпустили, я встретил Тома на школьном дворе. Мне как раз исполнилось семнадцать. Мы с Томом просто хотели куда-нибудь уехать и жить сами по себе. Думали поехать во Флориду, потому что там тепло, и стать художниками, писателями или поэтами. Правда, по большей части мы охотились за ништяками и жили за счет государства. И пытались соблазнять девушек.