У меня сразу пересохло в горле, от чего непроизвольно облизала свои губы. Ден жадно проследил за движением моего языка. Застонал, будто что-то причинило ему сильную боль, жадно накрывая мои губы в страстном поцелуе. Пьянящий вкус, настырный язык, что властно хозяйничал у меня во рту, сплетаясь с моим в танце жажды. Ближе. Ещё. Сильней. Легкое покусывание мягких губ. И вот уже я стону ему в рот. А руки вовсю исследуют такое желанное тело. Покалывание в пальцах при каждом прикосновении с кожей отправляют импульс вниз живота. Я задыхаюсь, но остановиться не могу. Ден с явным нежеланием отпустил мои губы и прислонился лбом к моему, стараясь унять своё дыхание. Я так же жадно глотаю воздух, стараясь вернуть разум на место. Мы так увлеклись, что сейчас совершенно не отдавали себе отчета, если б не благоразумие парня…

— С возвращением, пушистая, — Ден смотрит на меня с нежностью, проводит пальцами по лицу. Легкое касание щеки, носа, подбородка и губ. Темным взглядом провожая свои действия. -

Дверь в лазарет открывается резко и неожиданно. И если бы не путы Дена, я бы не просто подскочила, а слетела с койки на пол. Но он держит.

— Не помешали? — громкий голос Жеки прорезает воздух.

— Помешали. — спокойно отвечает Ден. И как у него это получается?

— Даже не сомневался. — хохотнул Жека, стреляя глазами на Дена, который как ни в чем небывало стал делать подкоп под мою руку.

— Привет, Василиса, — весело поздоровался Тоха. — Ты как?

— Бывало и лучше. — Придавила одеяло вдоль своего тела. — А чего это вы такие нарядные?

— Так мы домой. — Ответил Жека, ухмыляясь. — Уже вся Академия как два дня опустела, а мы вот решили зайти, узнать, да видим уже… Как состояние больной, Навицкий?

— Всё хорошо, — проворчал Ден, забрасывая мою руку себе за голову и укладываясь по-хозяйски на моё плечо. Зараза такая. Мало того, что мне и так стыдно. Красная, аж, щёки горят. — Скатертью дорога.

— Ну, тогда, выздоравливай, Василиса. — Тоха сжал мою кисть. — Увидимся после зимних праздников.

— Увидимся. — улыбнулась ему, провожая их взглядом. Вот, блин. Сходила на бал. Потанцевала, называется. Э-э-эх.

— Ты чего вздыхаешь? — тихо спрашивает Ден, обдавая мою шею горячим дыханием.

Я нервно поерзала под парнем, то и дело поглядывая на дверь. В лазарете мне не нравилось. Слишком много свободного пространства и уборная далеко. А мой организм вдруг вспомнил, почему он меня разбудил. Хочется так, аж, в глазах плещется.

— Ден… — сдавленно шепчу и по плечу его легонько бью. — Мне в уборную надо.

Глава 32

Ден

— Вась, это тебе.

Никогда не умел дарить подарки. Да что там. Я их и не дарил. Просто протягивал и всё. А тут. Волнуюсь. Стою с протянутой рукой, на которой лежит кулон моей матери. Сколько себя помню, всегда носил его, не снимая. Можно сказать, сросся с ним. А вчера отец встречался с ведьмой и вернулся немного не в себе.

— Верховная на уступки не пойдет. Она хочет вернуть "своё". - расхаживая по кабинету, выдал отец, после встречи. — Я ей сказал, что девочка под защитой академии и она её не получит. Это у неё с Алисой была родственная связь, а с Василисой её ничего не связывает. Но, на всякий случай, Ден, пока Вася не поступит, ей из академии выходить нельзя.

Отец вспомнил про мать, я вспомнил про кулон. Вот и решил. Тем более сегодня Вася возвращалась в свою комнату. А завтра начинаются учебные дни. И мне надо знать, что с ней всё хорошо, пока я сижу на занятиях.

— Спасибо. — отрывисто выдыхает Вася после затяжной паузы. — Но не стоило заморачиваться.

Мы стоим у её кровати в лазарете. Она вещи собирала, да так и замерла с кофтой в руке. И даже отступила на шаг. И смотрит на мою руку так словно я держу анаконду, а не кулон. Никак не пойму, оскорблена или просто не нравится. Мне казалось за эти десять дней, что мы провели в лазарете, я научился её понимать. Как видно, ошибся.

— Почему? — из меня тоже какая-то обида и упрямство прут. Задевает. — Не нравится?

Она смотрит на меня словно пытается прочитать мои мысли. Внимательно. Слишком внимательно. У меня складывается впечатление, что просто не может смотреть на мой подарок. Я даже нервничать начинаю и тут меня осеняет — она же думает, что я её подкупаю…

— Вася, — выдыхаю и делаю робкий шаг к ней. Едва заметный. — Это кулон моей матери.

Эти десять дней для нас были откровением. Мы привыкали друг к другу. Я старался держать себя в руках. Не напирал. Приручал. Изучал каждый миллиметр её прекрасного тела. Она открывалась. Доверяясь моим ласкам. И если бы мы не были в лазарете, где может войти кто угодно, включая отца. Который забегает пару раз в день словно заботливый родственник. То Вася, стала бы моей. Я чувствую, как загорается и плавится её тело в моих руках. Как откликается она на ласки. Десять дней. Десять дней держусь.

— Тем более я не могу его принять. — выговаривает Вася задушенным шепотом и взгляд уводит в сторону.

На какое-то время замираю. Сосредотачивая на ней взгляд, пару секунд наблюдаю, как она заканчивает собирать вещи. А потом по привычке ловлю её руки и разворачиваю к себе лицом.

— Я хочу чтоб он был у тебя. — замираем. Невольно зрительно выкатываю больше, чем следует. Вася улавливает моё состояние, сжимает мои пальцы. — Это оберег.

— Хорошо. — Вася, оглядывая меня, улыбается и, подняв волосы, спиной поворачивается. — Но как же мне быть, когда я превращусь в кошку?

— Он зачарованный. — отвечаю, застёгиваю цепочку.

Не могу сдержаться, чтобы не коснуться. Сначала провожу пальцем по шее. Чувствую, как на её коже выступают мурашки. Меня тут же самого накрывает подобной волной и я жадно впиваюсь, захватывая нежную кожу губами. Вася дергается, но не отстраняется, а сильнее к телу моему прижимается. И я взрываюсь. Искрами по всему телу раскидывает этот чумовой огонь. Крайне медленно веду ладонями вниз по рукам. Не спеша покрываю её тонкую и изящную шею легкими, невесомыми поцелуями, скользя ладонями под её кофточку. Её кожа на ощупь такая нежная и бархатистая и, я с удовольствием начинаю ласкать её тело. Погладив плоский животик, постепенно поднимаюсь к груди. Вася дрожит, за кисть хватает, но не отталкивает. Зубами прихватываю кожу там, где синяя жилка пульсирует. Тяну носом воздух и зализываю рану. Хочется всю её с головы до ног языком пройти. Сожрать готов, как зверюга