– Мне плевать на них на всех, – сердито сказал человек в черном. – У меня свои дела и свои задачи. Но я хочу, чтобы ты понял правильно, всю ситуацию обрисовать, в целом… И потому повторяю, что положение ваше безвыходно. Вас всех просто уничтожат. И только я один в состоянии вам помочь.

– Ты настолько влиятельный человек? – я позволил себе усмехнуться.

– А ты думаешь, любой прохожий может моментально собрать большой джамаат, чтобы блокировать вас? А ты думаешь, любой человек может распоряжаться по своему усмотрению вертолетом МЧС? Я, конечно, не первое лицо в республике, но далеко не последнее и имею влияние на обе воюющие стороны. А это сейчас важно…

– Так это ты их хотел вести на смерть, когда показывал дорогу к перевалу? – усмехнулся я его хвастовству. И одновременно поставил его на место. Я не менее осведомлен, дескать, чем он, в обстановке.

– Это неважно… Неважно даже, перейдут они перевал или нет. По крайней мере, это неважно для тебя, точно так же, как и для меня. Меня волнует твой груз. Вернее, меня мой груз волнует, который временно стал твоим. И я предлагаю вам всем жизнь в обмен на этот груз. Мы выпустим вас, вы можете все с собой забрать, даже оружие, но оставите мои планшеты. Я сам их упаковывал. Мои руки знают каждый угол и каждую щель.

Или сам человек в черном был слишком наивным человеком, или он меня держал за такого наивного… Неужели я не понимаю ситуацию… Пусть я не понимаю. Но старший лейтенант Воронцов прекрасно понимает ее и разложил все компоненты и составляющие по соответствующим полочкам. Так разложил, что нам всем стало понятно, почему боевики не могут нас выпустить живыми. Просто мой собеседник считает, что он один является обладателем достаточной для анализа информации. Но это его ошибка, а я со своей стороны допускать ошибку не хочу. Если я категорически заявлю, что не желаю такой сделки, меня просто пристрелят здесь же.

– А с чего ты взял, что мы не сможем вырваться? Нас начнут искать при первой же возможности. И обязательно найдут…

– Вы ушли со своего маршрута. Здесь вас искать не будут. Мой человек сидит у авиаторов в диспетчерской. Он не допустит сюда ни один поисковый вертолет. Будь уверен, об этом я позаботился.

– Серьезный ты человек, – сказал я.

– Я стараюсь, – сухо ответил человек в черном.

– К сожалению, я не могу тебе ничем помочь. Я могу только выступить с предложением к офицерам. Решения здесь принимают они.

– Ты можешь просто уйти вместе с грузом. Он не тяжелый. Шесть планшетов… Груз для ребенка… Я вывезу тебя своим вертолетом.

– Нормально… – засмеялся я. – Кто же меня выпустит с грузом?..

– Скажи, что тебе предложили, из уважения к твоему сану, свободу.

– Ты что, плохо знаешь спецназ ГРУ? – ответил я вопросом.

– Так что же?

– Придется говорить с офицерами…

– Ты обещаешь?

– Я могу обещать и не обещать, но разговаривать мне придется, потому что наша с тобой беседа уже давно, думаю, замечена… Там тоже парни не дураки…

– Иди…

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Это неважно… Если договоришься, выходи к повороту ущелья и зови эмира. Громко, не стесняясь. Здесь есть еще пять эмиров, но я главный… Здесь я командую… Меня позовут… Иди…

Я выпрямился и боком двинулся в сторону бруствера, держа в каждой руке по автомату, и по-прежнему стволы смотрели на человека в черном. Подниматься так было неудобно, да еще рюкзак, который я только одной лямкой на плечо забросил, мешал, все норовил свалиться на руку. И потому я передвигался медленно.

– Иди. Я даю тебе слово, что мы не будем стрелять. Клянусь Аллахом, чеченцы не стреляют в спину…

– А я слышал, что стреляют. В нынешние времена чеченцы стали тоже другими…

– Иди и не сомневайся. Пусть твои офицеры подумают хорошенько. Я повторять свое предложение не буду. Скоро вас придавят и со второй стороны. Тогда уже поздно будет соглашаться. А когда придавят, у меня не будет уже причин желать тебе добра… И тем более желать добра спецназовцам.

– Пока мы советуемся, ты…

– Я обещаю пока ничего не предпринимать. На раздумья даю час.

– Здесь только лейтенант. Он ничего не решает. За час мы не уложимся.

– Даю полтора часа. Через полтора часа, если ты не выйдешь к повороту, я связываюсь со второй группой, и – все…

И все же я не отвел свои стволы…

Когда я перешагнул через бруствер, небо уже начинало темнеть. Горы здесь круто и высоко вверх вздымаются. Ущелье – как трещина. И в любой трещине внизу темнеет рано и быстро. И если над горами день будет только клониться к вечеру, то у нас вечер уже будет клониться к ночи. Что-то будет происходить в темноте?..

Но происходить что-то будет обязательно…

* * *

Я перешагнул через бруствер, бросил к ногам лейтенанта Соболенко рюкзак и свой автомат без патронов, потом сбоку положил сдвоенные автоматные рожки, которые сразу же перешли в руки спецназовцев, и мне опять ничего не досталось, кроме того, что было в автомате убитого боевика. Но я понимал, что патроны я добываю не для себя, и здесь, где профессионалы воюют, любителю побаловаться стрельбой лучше свои интересы не афишировать.

Я сел, и только тогда почувствовал, что по спине у меня что-то липкое течет. Догадаться о том, что это пот, оказалось нетрудно. Дождь давно уже кончился, но я был весь мокрый, и даже лоб вытер рукавом рясы. При всем самообладании профессионального каталы у меня нет все же постоянного навыка бродить так неподалеку от смерти. Нервы на пределе были, хотя человек в черном этого скорее всего не заметил.

– Что там было? – поинтересовался лейтенант.

– Не «что», а «кто»…

– Кто?

– Бандиты, и без кожаного пальто… – в соответствии со своим саном я не мог ответить полностью поговоркой. Но меня поняли.

– И что им надо?

– Я нужен… Вернее, не я, а мой груз. То, что я везу с собой…

– Эта… – кивнул лейтенант в сторону тропы. – Контрабанда?

– Да, реквизированные у контрабандистов иконы. Должно быть, они знают больше, чем я, и там есть какая-то очень ценная. Впрочем, я слышал, что одна из них ценная, но не думал, что за ней может быть такая охота.

– Так они что, специально ради этого сюда пришли? – поинтересовался один из солдат.

Солдаты были не в курсе дела. Старший лейтенант Воронцов им не раскладывал весь сложный пасьянс, матерь ее, ситуации. Тем более с усложнением в виде появления человека, матерь его, в черном костюме. Воронцов сам пока еще об этом человеке не знал.

– Нет, – сказал лейтенант. – Специально могли только на маленьком вертолете прилететь.

– Да, этот человек прилетел на вертолете МЧС, – согласился я. – Он предлагает мне сдаться, а вас обещает пропустить. В случае несогласия обещает всех уничтожить…