– Да, спасибо, я все понял. Я сделаю, как вы сказали…

Он нашел салфетки, облапав полкухни руками, вытащил из раны нож, бросив его в пакет, который обязательно должен был заметить водитель, потому что раньше его не было.

Неуклюжими попытками спастись он усугубил свое положение гораздо больше, чем если бы ничего не делал. Он выкручивался и потому увязал все больше. Как если бы тонул в болоте, где каждое лишнее движение лишь погружает жертву все глубже и глубже в трясину.

Попал директор!.. Лет на пять попал… Так что не дернешься!..

Когда он вернулся домой, его встретила испуганная до бесчувствия жена.

– Где ты был? – с порога завопила, запричитала она.

– Не ори! – оборвал ее муж. – Не до тебя.

– Не до меня?! – взвизгнула жена. – Тебе не до меня, а им… Ты со всякой сволочью водишься, а они приходят в дом и…

Он мгновенно, словно споткнулся, замер.

– Что случилось?

– Случилось! – вновь закричала, заплакала жена.

Дети – понял директор и сел, где стоял.

– Что произошло?! Что?! Говори!!

– Они… Они… Они убили. Они Черныша убили!..

В гараже, на полу, на подстеленном коврике, лежал семейный любимец ротвейлер Черныш. Мертвый лежал. Он был не просто убит, у него были отрублены лапы и перерезана шея.

Директор сразу все понял, понял, что это наглядное ему предупреждение, что, если он не образумится, если будет упорствовать, точно так же поступят с его женой и его детьми. Им тоже отрубят руки и ноги и перережут горло.

Эти – перережут! Эти, еще даже не угрожая, не шантажируя, а лишь демонстрируя силу, убили трех человек. Уже трех человек!

Директор сел в гараже на пол на уголок подстилки, на которой лежал мертвый ротвейлер, и стал ждать звонка. Просто стал ждать звонка, чтобы сказать – да.

Он капитулировал. Он готов был принять любые условия…

Похороны генерала в отставке Крашенинникова прошли тихо, по-домашнему. Из командования никого не было – собрались только бывшие однополчане и бойцы, служившие под его началом. Гроб вскинули, поставили на плечи и несли на себе несколько кварталов. Впереди шли бойцы с венками и подушечками, к которым были приколоты награды покойного, по две-три на каждой, так как наград было много, а подушечек мало.

Бойцы шли с понурыми лицами и не только потому, что хоронили своего генерала, а и потому, что с его смертью кончилась старая, к которой они привыкли, жизнь, и что будет дальше – никто не знал. Всех их, уцелевших во время взрыва казармы, отправили по домам в бессрочный отпуск.

Бойцы опустили гроб, встали вокруг могилы, сами того не заметив, выровняв носочки.

Речей не говорили, просто стояли и смотрели на своего “батю”, который уже никогда не поведет их в бой, не “пробьет” квартиру, не предложит после боевых стакан водки.

Ушел “батя”…

Гроб опустили в могилу, о крышку барабанно застучали брошенные вниз комья земли. Могила закрылась.

На поминках бойцы пили водку и вспоминали былые сражения.

– А помнишь, как в Кандагаре нас прижали к минным полям, а “батя” приказал пробить в них тропу гранатами?

– А после, когда “вертушка” завалилась!..

– Да… Если бы не он, не сидеть нам теперь здесь…

– А полковника помните, которому он в морду съездил, когда тот попросил включить его задним числом в боевую группу, чтобы выхлопотать себе звездочку.

– Настоящий мужик был!..

После поминок разошлись не сразу, а вдруг решили отправиться к одному из спецназовцев домой. Где добавили “фронтовых сто грамм”, потом еще добавили и сидели до утра, горячо доказывая друг другу, что если бы не они, если бы не генерал, то еще неизвестно, что было бы.

Утром разбрелись по домам отсыпаться.

А через день или, может быть, два одного из взводных командиров, служивших с генералом Крашенинниковым, остановил на улице незнакомый мужчина.

– Давайте присядем где-нибудь.

– А что это я должен с вами куда-то присаживаться? Кто вы такой?

– Я когда-то служил вместе с генералом Крашенинниковым. И хочу сделать вам одно деловое предложение.

– Что, надо набить кому-нибудь морду? – сразу догадался взводный. Потому что ему каждый день предлагали бить кому-нибудь морду или идти работать охранником в коммерческую фирму.

– Нет, с мордами своих врагов я могу справиться сам. Я хочу предложить вам заняться тем же, чем вы занимались до настоящего времени.

– До настоящего времени я служил.

– Ну вот и теперь будете.

Взводный внимательно посмотрел на мужчину.

– А если я вас сейчас пошлю куда подальше… И провожу!

Мужчина не обиделся и не испугался.

– Какой смысл? – очень спокойно сказал он. – Не сегодня-завтра вас отправят в отставку, и придется искать работу на гражданке. А что вы умеете – стрелять, взрывать, ломать позвоночники, снимать часовых… В лучшем случае вы устроитесь вышибалой в бар или охранником к какому-нибудь новому русскому. В худшем вас приберет к рукам криминал. Получать вы будете меньше, рисковать больше и будете чужаком среди чужих.

– А здесь?

– Здесь вы останетесь среди своих. Вы были взводным – значит, останетесь взводным. При своем взводе. Оклад, командировочные, премии будут повышены вдвое.

– Зачем вам именно мы?

– Затем, что вы в “теме”. Вы уже все знаете: знаете, что делать и как делать. И знаете друг друга. А если набирать новичков, то пока они сообразят, что к чему, пока притрутся друг к другу…

Только теперь до взводного начало что-то доходить.

– Так вы что, хотите сказать… Вы хотите сказать, что мы будем продолжать делать то, что делали? То же самое?..

– Да. Что-то в этом роде. Вы будете делать то, что умеете делать, что у вас получается лучше, чем у кого-либо другого.

– Кто-нибудь из наших уже согласился?

– Согласились почти все.

– Почти? Значит, кто-то все же отказался?

– Все соглашаются редко.

– Кто отказался? Кто конкретно?

– Сейчас я этого сказать не могу, но вы об этом узнаете. Узнаете в самое ближайшее время…

Об отказниках взводный узнал действительно очень скоро, узнал этим же вечером.

– Ты уже слышал? – позвонил ему один из приятелей.

– Что слышал?

– Про Семена и Ивана?