Кроме того, он решил заодно припрятать почти всю наличность и убрал деньги под коврик, в одну из пазух днища.

Подняв глаза, Алекс увидел, что Джекс протягивает ему три ножа. Интересно, как и где она ухитрилась их спрятать?

Два ножа с обернутыми тонким ремешком рукоятями покоились в простеньких, но отлично сшитых кожаных чехлах. Третьи ножны были изготовлены из черной мелкозернистой кожи с серебряными накладками, чей рисунок вторил чеканному серебру рукояти с изящными завитушками. Разглядывать такую красоту можно было до бесконечности, поэтому Алекс поспешно завернул все три ножа в очередную старенькую футболку и сунул сверток под пассажирское сиденье.

— А твой перочинный ножик? — спросила тут Джекс.

— О, это куда более обычная штучка, да и выглядит он не так устрашающе, как твои кинжалы… особенно тот, серебряный. В общем, в больницу нельзя проносить вещи, которые могут служить оружием, поэтому свой перочинный ножик и связку ключей я оставляю охранникам. Мать я навещаю многие-многие годы и знаком практически со всеми, кто там работает. Это не универмаг, где мы покупали тебе одежду, пока кругом ходили совершенно посторонние люди.

Джекс кинула ему косой взгляд.

— Тогда тем более следует быть начеку.

— Ты сама говорила, что люди Каина мало что знают и пока что просто следят за мной.

— Алекс, они убийцы. Я могу только предполагать, чем они заняты и что планируют. А на догадках основываться нельзя.

— Ну ладно, ладно, понял. Будем по-прежнему бояться, что нам в любой момент скрутят шею.

— Это если повезет.

Алекс настороженно уставился на свою спутницу:

— В смысле?

— Они ломают своим жертвам шеи лишь в том случае, когда торопятся, а пленник недостаточно важен, чтобы уделять ему особое внимание.

— А если бы у них хватало времени?

— Они большие выдумщики, — пожала плечами Джекс.

Алекс даже призадумался, отчего она пытается увильнуть от прямого ответа.

— Что ты имеешь в виду?

Джекс отвернулась и некоторое время просто смотрела на улицу из окна машины.

— Седрик Вендис любит разговорить человека, подвесив за кисти рук, чтобы мыски едва-едва касались пола. В таком положении приходится изо всех сил тянуться вниз, к опоре, потому что иначе не получается дышать. При каждом вдохе легкие режет дикой болью. Если не дотянешься до пола и не снимешь часть веса с рук, то через несколько минут начнешь задыхаться.

Мне рассказывали, что это напоминает утопление. Или медленное удушение. Ты борешься за каждый глоток воздуха. На это уходят все силы твоего тела и духа, после чего наваливается паника, которая лишь подчеркивает весь ужас.

После одной-единственной такой ночи, когда человек не только не в состоянии заснуть, но и дышит с огромным трудом, когда не осталось никаких сил от постоянного растягивания, пленники ждут не дождутся, лишь бы выложить все, что им известно, потому что надеются, что их наконец опустят на землю.

Увы, признание не приносит ничего хорошего. Как только человек сообщает нужные сведения, то теряет свою ценность. С его спины сдирают кожу и оставляют ее свешиваться длинными лохмотьями, привлекая животных. Птицы, особенно воронье, выклевывают мясо до голых ребер. В теле еще живого человека заводятся черви.

Обезвоживание, болевой шок, потеря крови… Не самый приятный способ умирать. И не самый быстрый. Если, конечно, палачи не сжалятся над тобой и не перебьют кости на ногах, чтобы ты не смог поддерживать свой вес. В этом случае смерть придет быстрее: ты просто задохнешься…

Алекс не знал, какого ответа стоило ожидать, но уж, во всяком случае, не этого. Воображение отказывалось справляться с такой картиной.

Через несколько секунд ему пришлось самому себе напомнить, что человеку полагается дышать.

— Такая бесчеловечность… варварство…

— Вот как? Что ж, видно, придется мне умолчать о том, что эти люди еще более изобретательны. — Карие девичьи глаза вновь сфокусировались на его лице. — Советую получше запомнить мой рассказ, чтобы не дать себя изловить.

Алекс беспокоился не за себя, а за Джекс: вдруг она угодит в страшные лапы? От одной этой мысли холодела кровь.

Наконец он нашел в себе силы сделать полный вдох.

— Джекс, прости, я не знал… Не надо было спрашивать об этом.

Алекс растер лицо рукой. Его подташнивало, и вообще возникало впечатление, что поднялась температура.

— Да нет, я не на тебя злюсь, — ответила Джекс. — Наоборот, меня бесят те, кто творит такое. Ты правильно сделал, что спросил… в конце концов, они заинтересованы как раз в тебе. Так что ты заранее должен знать, на что способны эти люди. Должен знать цену промедления.

Алекс скрипнул зубами — омерзение перерастало в кипящую ярость.

— Прости, что я принесла в твою жизнь такие ужасы. Я виновата перед тобой, Алекс, и поэтому…

— Нет-нет, ты здесь ни при чем, — прервал он, вскидывая ладонь. — Правда есть правда. Лишь настоящий друг сумел бы предупредить меня о том, что за люди за мной охотятся.

Девушка улыбнулась сочувственно и с видимым облегчением, что Алекс ее правильно понял.

— Ладно, — вздохнул он, — пора идти и узнавать, что именно эти мерзавцы хотят от моего мира.

Прежде чем открыть дверцу машину, Джекс окинула улицу якобы безразличным, но на самом деле очень цепким взглядом. На глазах Алекса она дала мгновенную оценку какой-то пожилой паре, которую ее спутник уже заметил в зеркале заднего вида. Поравнявшись с джипом, прохожие улыбнулись, и Джекс ответила им встречной улыбкой. Эта девушка не верила никому, даже шаркающим старикам, еле бредущим по тротуару.

Откуда у нее только берутся силы улыбаться? Алекс, к примеру, ни за что не смог бы, сколько ни старайся.

Он бросил куртку на заднее сиденье, потом запер машину. Подергал ручку задней дверцы, убеждаясь, что она тоже закрыта. Ему не нравилось оставлять оружие в джипе, который могли угнать, но тут ничего не попишешь. Хотя у Алекса имелось разрешение на скрытое ношение, в психиатрическую клинику с пистолетом не пустят.

Кстати, что будет, если им придется покинуть пределы штата? Ведь лицензия действительна лишь на территории Небраски и не имеет силы в других местах. А в Бостоне закон особенно суров к людям, желающим защищаться самостоятельно.

Алекс был настроен предельно решительно. Умереть лишь оттого, что какому-то преступнику взбрело в голову лишить его жизни? Жизнь у него одна, и Алекс готов защищать ее до последнего. Только так, и не иначе. А уж Бен научил своего внука, что и как для этого нужно делать.

Теперь, после рассказа Джекс, Алекс отчетливо понимал, что за враг противостоит ему. Если придется иметь дело с таким противником, лучше ответить по закону за ношение оружия, но иметь возможность защитить себя и, самое главное, Джекс. Погибнуть, оставаясь законопослушным паинькой? Ни за что! На кону его собственная жизнь, не чужая.