— Я велела тебе бежать и прятаться! Ты почему пришел? Ты должен прятаться!

— Мам, я помню. Ты совершенно права. Но видишь ли…

— Ты должен от них прятаться!

Алекс осторожно сжал локоть Джекс и мягко подтолкнул ее вперед. Ему отчаянно — до дрожи в коленях — хотелось, чтобы девушка понравилась матери.

— Вот, мам, моя подруга Джекс. Джекс, познакомься, моя мама Хелен Рал.

Девушка протянула ладонь.

— Очень рада с вами познакомиться, миссис Рал, — сказала она, тепло улыбаясь. — Теперь я знаю, откуда у Алекса такие проницательные серые глаза.

Мать пару секунд разглядывала предложенную руку, затем приняла ее и даже положила вторую ладонь сверху, придавая этому жесту гораздо менее формальный характер.

— Так вы с Алексом друзья? — спросила она, не отпуская Джекс.

— Да. Мы с ним хорошие друзья.

— Насколько хорошие?

Джекс улыбнулась:

— О, миссис Рал, мне очень небезразличен ваш сын.

— Такими друзьями не каждый может похвастаться, — вставил Алекс.

Мать некоторое время смотрела на него.

— Ты должен прятаться, — повторила она, притягивая Джекс к себе. — И вы тоже.

— Да, это очень правильный совет, — сказала девушка. — Как только мы отсюда выйдем, я помогу Алексу укрыться.

Мать кивнула:

— Хорошо. Вы оба должны прятаться.

Алекс тем временем проверял, чем заняты другие женщины в солярии. Внимание большинства было приковано к телевизору, а не к посетителям.

— Мам, — решился он, беря ее под руку. — Мне надо с тобой серьезно поговорить. Может, перейдем к тебе в палату?

Она безропотно позволила молодым людям вывести ее из солнечной комнаты в сумрачный коридор. На этот раз остальные пациентки проводили всю троицу взглядами; кое-кто принялся бормотать себе под нос. Одна женщина всплеснула руками, громко споря с кем-то невидимым.

Алекс с облегчением отметил, что соседка матери, Агнес, погружена в очередную «мыльную оперу» и не следит за их разговором. Пусть даже Агнес никогда не разговаривала, она частенько оставалась сидеть в палате, бесцеремонно разглядывая Алекса, пока он общался с матерью.

Прежде чем зайти в палату, Джекс в очередной раз как бы невзначай окинула коридор взглядом, примечая, кто может за ними следить. В дальнем конце медсестра с санитаром толкали перед собой тележку с медикаментами, направляясь в солярий. Из другого конца коридора прошли две нянечки, улыбнувшись посетителям.

Алекс подвел мать к кожаному креслу, что стояло возле окна. Сквозь матовое, словно заиндевевшее, окно лился неяркий свет. Молодые люди уселись напротив.

Не успели они начать разговор, как мать вдруг поднялась и, подойдя к шкафчику, принялась в нем копаться. После недолгих поисков она достала с полки шаль. Джекс кинула Алексу косой взгляд, увидев, что миссис Рал занавешивает полированное металлическое зеркало. Юноша знал, о чем подумала его спутница.

— За мной следят, — пробормотала мать, возвращаясь к креслу.

— Да, мы в курсе, — кивнула Джекс. — Я рада, что вы принимаете меры предосторожности.

При этих словах мать Алекса вопросительно взглянула на девушку.

— Вот как? Вы действительно это знаете?

Джекс пояснила:

— Они следят и за Алексом, тем же самым способом. Вот почему мы к вам пришли. Мы хотим, чтобы они больше так не делали, чтобы никогда больше не следили ни за вами, ни за Алексом.

Между креслом и кроватью места было не так уж много, и, пробираясь к окну, мать в поисках опоры коснулась колена Джекс.

Она замерла, затем протянула руку и потрогала волнистые светлые волосы девушки.

— Какая красота… прелесть…

— Спасибо, — ответила Джекс. — У вас тоже замечательные волосы.

Усаживаясь в кресло, мать Алекса машинально поправила свои длинные пряди.

— Я сама причесываюсь, потому что не хочу, чтобы их состригли.

— И я никого к ним не допускаю, — сказала Джекс.

Матери, по-видимому, понравился такой ответ — у нее на губах появилась бледная улыбка.

— Правильно. — Она перевела взгляд на Алекса, словно только что вспомнила, что он тоже здесь находится. — Сынок, почему ты не спрятался?

— Мам, послушай, есть разговор. Он касается тех людей, которые за тобой подсматривают.

— Они и вопросы любят задавать.

Алекс кивнул:

— Да-да, я помню, ты говорила… В общем, мы именно из-за этого и пришли. Нам нужно знать, чего они хотят.

— А они чего-то хотят?

Мать даже в просветленном состоянии легко теряла нить беседы. Кроме того, Алекс знал, что эти минуты весьма скоротечны. Если не удастся получить ответы быстро, она вновь уйдет в себя. С другой стороны, расспросы надо вести очень аккуратно, иначе она попросту замкнется. За многие годы подобных попыток ему редко удавалось подолгу идти по краю.

Кроме того, скоро очередной прием препаратов, а после него рассудок матери вновь затуманится. Речь станет неразборчивой, а еще через пару минут ее слова и вовсе потеряют смысл. Но тут дело в лекарствах, а не в умственных способностях. Впрочем, какой бы ни была причина, сейчас Алекса беспокоило только одно: он должен успеть получить ответы.

— Да, мама. Людям, которые за тобой наблюдают, что-то нужно. Ты мне сама об этом говорила. Помнишь, ты упоминала, что они что-то от тебя хотят? Расскажи нам.

Мать задумчиво прижала худенький палец к нижней губе.

— Они спрашивали… что-то… Такая странная речь, не могу вспомнить… Алекс, я не понимаю, чего они хотят. Все время задают вопросы, очень непонятные.

— Да, мам, я знаю. Мы тоже еле-еле их понимаем. Но главное, нам надо знать, чего они добиваются от тебя. Пожалуйста, постарайся, а? Вспомни, что они говорили?

Когда мать нахмурилась, словно не могла взять в толк, чего от нее добивается родной сын, Джекс подалась вперед и положила свои руки ей на колени.

— Миссис Рал, они, наверное, начинали словами «Что вы знаете про…», а дальше шла какая-то важная информация. Вспоминаете, да? Давайте продолжим вместе. Итак, «что вы знаете про…» Ну? Как там дальше?

Мать Алекса задумчиво пригладила волосы, пытаясь сосредоточиться, и вдруг вскинула лицо.

— «Что вы знаете про ворота?» Кажется, так…

На лице Джекс не дрогнул и мельчайший мускул.

— Не может быть, — прошептала она себе под нос, медленно поднимаясь со стула. — Этого никак не может быть…

— Что? — встревожился Алекс и тоже вскочил. Взгляд девушки рассеянно блуждал по палате, но по всему было видно, что мысли крутились в ее голове полным ходом. — Что это значит?