Ну вот, приоритеты расставлены, теперь можно спокойно думать о… пленке. Той, что была на бобине, а бобина — в шкатулке, а шкатулка — в доме, в котором… Стоп! Пленка-кинолента… Старая. Нижний предел понятен: братья Люмьер. «Прибытие поезда», в общем, конец девяностых позапрошлого уже века. Верхний — тоже: если содержимое шкатулки действительно собрано самим Теслой, то никак не позже 1943-го. Точнее определиться внутри этого интервала нельзя, он не эксперт по пленке, пленка как пленка, старая. Черно-белая, понятное дело. И не так чтобы длинная. То есть пленка-то длинная, а вот фильм — короткий. Из далекого детства или из виденных кинофильмов пришло воспоминание: большие, сантиметров в тридцать бобины, устанавливаемые в проекторе, каждый фильм — на нескольких бобинах. А в этой — минут на пять, не больше.

Пленку он размотал и посмотрел через лупу отдельные кадры. На самых первых, после титров: длинный стол, накрытый свисающей до полу скатертью, за ним в ряд — несколько сидящих мужчин, в общем, президиум. Последующие кадры не поражали разнообразием. Одни являли вид набитого битком зала с сидящими ровными рядами людьми. На большей же части было изображение сцены с трибуной типа конторки, за ней — высокий худой человек со светлыми волосами, скорее всего, Тесла, собственно, точно Тесла, кому еще быть? Эти монотонные кадры различались лишь положением правой руки оратора, она-то лежала на трибуне, то приподнималась, обращаясь к залу, то отлетала в сторону, как на памятнике Пушкину в Питере перед Русским музеем. Все! Очень содержательная фильма, как говорили в те стародавние времена. Особенно если учесть, что немая. Саров был в этом почти уверен. Руку на отсеченье он бы не дал, но мизинцем, пожалуй, рискнул бы.

Но ведь зачем-то Тесла положил эту пленку в шкатулку. Вряд ли для того, чтобы донести до получателя свой светлый образ. Для этого куда проще было положить хотя бы одну фотографию. Фотографий не было, ни одной. Какие-то фотографии были в сейфе в номере Теслы, их еще обнаружили после его смерти, Саров читал об этом, но мало ли что там было? Мы исходим из того, что все необходимое для разгадки содержится в шкатулке, так подумал Саров.

Пленку надо было прокрутить. Инадо же, какое счастливое совпадение! Осматривая вместе с Сэмом его сокровища, Саров наткнулся на старинный проекционный аппарат.

— Антикварная вещица! — сказал Сэм, перехватив взгляд Сарова. — Двадцать первый год! На станине выбито. Такие использовали для частных просмотров, домашний кинотеатр, как сейчас говорят. Только богатые люди могли себе позволить. Тесла бы не отказался от такого. Он ведь любил синематограф и часто посещал кинозалы, отдавая предпочтение легким комедиям и тому, что сейчас называют боевиками, фильмам с драками, с боксом, бокс он тоже любил. Ходил на бои и в Медисон-сквер-гарден, и в небольшие клубы. Сэма, как обычно, повело в сторону.

— И что — работает? — прервал его излияния Саров, показывая на проектор.

— У меня все работает, — с легкой обидой в голосе сказал Сэм, — вот не веришь, а я покажу! Нет, нет, не возражай, покажу!

Саров и не думал возражать. Он помог Сэму перенести аппарат в другую комнату, установить его на столе, навести на свободную стену, покрытую светлыми обоями. Сэм вышел и вскоре вернулся, держа в руках небольшую бобину с пленкой, близняшку лежавшей в шкатулке.

— А что, ручка не нужна? — спросил Саров. — Помню, на старой хронике операторы крутят на камере такую большую ручку.

— Так то ж на камере! — воскликнул Сэм. — А это проектор. Продвинутый проектор. Пир тогдашних высоких технологий. Втыкаешь вилку в розетку и — никаких ручек! — Вот так втыкаешь, вот так пленку заправляешь, — Сэм все показывал и объяснял Серову, как ребенку, — вот так включаешь и — готово! Прошу!

Он сделал широкий жест рукой. На стене замелькали кадры. Какие-то дамы в шляпках и длинных манто прогуливались по аллеям парка, беззвучно смеясь и оживленно болтая. Красивые дамы. Одна так очень похожа на…

— Сэм, вы позволите мне взять этот прекрасный агрегат на пару дней? Хочу разобраться, как он работает. Я не сломаю, не бойтесь.

— Конечно! Конечно позволю, и, конечно, не сломаешь. Даже если и сломаешь. Как сломаешь, так и починишь, так ведь? Я тебе еще и чемодан дам, к нему специальный чемодан прилагается. Чтобы было удобнее перевозить. Чтобы, значит, не сломать при перевозке.

Сэм подмигнул Серову. Или это Саров подмигнул Сэму? Он и сам не понял. Но какая-то искорка сугубо мужского понимания между ними проскочила.

* * *

— Мисс Клиффорд…

— Фрэнси…

— Хорошо. Фрэнси. Это Питер Саров.

— Я поняла. Пьётр.

— Я немного продвинулся в интересующем нас направлении.

— Похоже, что действительно продвинулись, вы стали осторожнее в высказываниях.

— Нет, пока ничего существенного. Все очень неопределенно, кое-какие догадки есть, но картина не складывается. И есть одна вещь, которую я совсем не понимаю. Я хотел бы показать ее вам, может быть, вы что-нибудь подскажете, посоветуете. У нас в России говорят, один ум хорошо, а два лучше.

— Как это по-русски! Вы любите работать сообща. И еще вы любите спрашивать совета и давать их.

— Это плохо?

— Нет, это непривычно. Американцы — индивидуалисты и любят жить своим умом.

— А как же работа в команде?

— Это миф, это то, что босс пытается вбить в головы подчиненным.

— Вы тоже индивидуалистка?

— Ужасная. Не терплю над собой никакого начальства и предпочитаю работать в одиночку. Как наш герой. Но при этом я очень люблю, когда у меня спрашивают совета. — добавила она поспешно, — а еще больше — давать советы. Я профессиональная советчица.

— Мне кажется, что наш герой к концу жизни несколько изменил свою точку зрения. Он понял, что без помощников ему не обойтись.

— Даже так?

— У меня сложилось такое впечатление.

— Впечатление — это такая эфемерная субстанция, ее невозможно передать по телефону.

— Именно это я и имею в виду.

— Я буду на днях в Лос-Анджелесе, мы могли бы встретиться. Ведь дело терпит?

— Не уверен. И я не в Лос-Анджелесе. Я в Колорадо-Спрингс.

— Вы все-таки поехали туда… А я думала, что вы давно вернулись домой.

— Возвращался бы я через Санта-Фэ и обязательно посетил бы вас. Неужели вы думаете, что есть на свете мужчина, который, познакомившись с вами, вот так бы взял и проехал мимо.

«Вот, черт, нашел время и место демонстрировать галантность. Не в России, чай», — пожурил себя Саров.

— Я немного завидую русским женщинам. Американские мужчины разучились говорить такие слова.

— У них есть другие достоинства.

— Некоторые счастья своего не понимали, — сказала Фрэнсис.

«О чем это она?» — оторопел Саров. Осеклась и Фрэнсис и тут же затараторила: