«Не прощу, тварь», – мелькнуло у нее в голове.

Она схватила топорик для рубки мяса и со всей силы опустила его Борису на голову. Удар пришелся точно между глаз. Борька взревел и начал оседать на пол. Зойка стояла и смотрела, как хлещет кровь из жуткой черной раны на лбу. Ей не было ни страшно, ни больно, только очень холодно. Хотелось залезть под одеяло, свернуться калачиком и не думать ни о чем…

Так она и сделала. Когда приехала полиция, Зойка мирно сопела в своей постели. Ее растолкали и забрали в следственный изолятор. Суд учел, что она недавно потеряла ребенка, учел и постоянные побои, которые несчастная терпела от мужа, но тем не менее квалифицировал ее проступок как непреднамеренное убийство и превышение мер самообороны.

Зойке дали шесть лет. Она довольно спокойно и стоически приняла то, что с ней приключилось:

– Сама виновата. Не слушала умных людей. Говорили мне – беги от Бориса, пока не поздно. Вот и допрыгалась.

Зойка сочувствовала Анне. Две другие их соседки по камере были сильно старше, одна сидела уже не в первый раз. А Зойка и Анна были почти ровесницы. Зойка считала, что с Анной обошлись несправедливо, и во всем винила Клюева.

– Как пить дать, из-за мужиков мы тут мытаримся, – повторяла она каждый день. – От них, Анька, все зло, я те точно говорю. Выйду на волю, пойду в монахини…

Анна по-прежнему молчала, и Зойка соскучилась. Ей хотелось поболтать.

– Два года быстро пролетят, – пообещала она Анне. – Ты счастливая, у тебя ребенок. Есть для кого жить, для кого свободы ждать. Не то что у меня, – Зойка печально вздохнула.

– Волнуюсь я, – тихо проговорила Анна. – Как там дочка без меня… Тетя Наташа совсем старая и больная.

– А кроме нее есть кто?

Анна поколебалась и кивнула:

– Есть. Человек один.

– Что за человек? Мужик небось? – Зойка повеселела и оживилась. – А ну колись, выкладывай, кто да что!

– Да не мужик, так, – Анна сделала рукой неопределенный жест и улыбнулась, представив Сашку.

– В смысле, не мужик? – удивилась Зойка. – А кто? Голубой, что ли?

Анна рассмеялась.

– Иди ты! Какой еще голубой? Просто молодой он, мальчик совсем. Да и не надоест ли ему…

– Если любит тебя, то не надоест, – уверенно изрекла Зойка.

– Говорил, что любит…

– Ну вот, – Зойка удовлетворенно наклонила голову.

Анна снова замолчала, уйдя в свои мысли. Она думала о Сашке. О том, каким неожиданно взрослым и надежным он оказался. Имея за спиной такой тыл, можно многое выдержать. Даже тюрьму. Анна постаралась представить себе, что сказал бы отец по поводу их отношений. А сказал бы он наверняка вот что: не возраст делает мужчину мужчиной, не навороченный джип и уж точно не красивые глаза, а умение в трудной ситуации взять на себя ответственность. Не спасовать, не слиться, как это сделал Клюев, а идти вперед в выбранном направлении, без страха, без тени сомнений. Идти и вести за собой женщину.

Вот и нечего волноваться и переживать: сказал Дрон, что дождется ее и будет заботиться о ее родных, значит, так и будет.

Анна не заметила, что улыбается. Зойка постояла немного, глядя на ее отрешенное лицо, поняла, что разговора больше не получится, вздохнула тихонько и отошла.

Благодаря Михаилу Израилевичу работа над дипломом сдвинулась с мертвой точки, и Сашка понемногу втянулся в процесс. Ему даже стало интересно. Эх, права была Анна, когда утверждала, что голова у Дрона светлая, да лень раньше него на свет родилась… Он стал ходить в колледж почти ежедневно, сидел в компьютерном кабинете и строчил себе диплом, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг. Как-то раз подошла Сухаренко:

– Помочь?

– Я сам, спасибо, – ответил Дрон и подивился невесть откуда взявшейся вежливости.

Последнее время с однокурсниками у него не ладилось, бесили они Сашку своей детской беззаботностью, и общался он с ними сквозь зубы с насмешливой снисходительностью. Марина смерила Дрона удивленным взглядом, в котором явственно читалось одобрение, и отошла.

Сашка протер уставшие от компьютера глаза, потянулся, разминая затекшую спину, и глянул в окно. Погода отличная, солнце, сейчас бы поехать в парк с Анной и Олеськой! Дрон представил, как весело они проводили бы время, бегали наперегонки, Леська бы звонко хохотала, а Анна сдержанно улыбалась…

Ну, почему так жестоко устроен мир? Дрон хотел было вернуться к диплому, как вдруг замер, прилипнув к окну. Там, возле спортивной площадки, маячила знакомая высокая фигура. Жарко! Значит, Светка не ошиблась и он продолжает ходить в колледж. Интересное дело, что ему здесь надо?

Дрон поспешно выключил компьютер и встал. Он еще не знал, как будет действовать, но ноги уже сами несли его прочь из кабинета. Сашка вышел за дверь и остановился как вкопанный: по коридору стремительно шел Граубе. Он направлялся к вахте. Дрон тут же вспомнил недавнюю встречу с директором. Вот, значит, с кем он так мило беседовал по телефону, – с Жарко!

Сашка кинулся к вестибюльному окну: так и есть. Граубе спустился со ступенек и приблизился к Жарко. О чем они говорят? Вдруг это может навредить Анне?

Вдалеке показалась группа ребят.

«Первый курс, – машинально отметил Дрон. – Физкультура у них, кросс бегут».

И тут же понял, что нужно делать. Он лихорадочно нашарил в кармане телефон и набрал Леву.

– Привет! – запыхавшись, поздоровался тот. – Как дела?

– Смотри вперед, – вместо ответа пробормотал Дрон, косясь на Николай Саныча.

– Куда смотреть? – не понял Лева.

– Вперед, говорю, смотри. Видишь, кто там?

– Да, вижу, – после секундной паузы произнес Лева. – Понял тебя.

Он отключился. Дрон, волнуясь, наблюдал в окно. Вот ребята почти поравнялись со стоящими чуть поодаль Граубе и Жарко. Лева махнул рукой, приказывая остановиться. Студенты встали в цепочку и начали делать упражнения.

«Молодец, Лева! – радостно подумал Дрон. – Просто мегамозг!»

Лева и студенты постояли минут пять, затем побежали дальше. Дрон выждал немного, потом снова набрал номер Геращенко.

– Плохо дело, – сразу же отозвался тот.

– Что значит – плохо? – у Дрона упало сердце. – О чем они говорили?

– Об апелляции. Погоди, я ребят отпущу.

Дрон слышал в трубку, как Лева командует ребятам разойтись.

– Так вот, – продолжил он после паузы. – Жарко сказал Граубе, что он принял меры.

– Какие меры? Бабки, что ли, дал??

– Именно, – грустно подтвердил Лева. – Граубе его поддержал. Сказал, за свою дочь надо бороться, даже если она мертва.