- Вопрос в том, какой из кораблей сел, - пробормотал Йон, - а какой - нет.

Управляющий тем временем продолжал:

- Давай, Михал, делать так. Поднимай дружину князя. Мы утром со спутника-навигатора глянем, что там в районе Горелых холмов. И будем готовить спецназ. Княжье войско с запада, мы с востока - окружим, заставим сдаться...

- Окружим? - с сомнением сказал Богусяк.

- Ну, попробуем. Теперь вот что, сынок. Ты докладывал, там у тебя четверо беженцев с Тартара, пострадавших от Lightning. Они еще не выехали в Колонию?

- Они здесь.

- Дай-ка мне кого-нибудь из них.

Йон сел к микрофону.

- Добрый вечер, господин Управляющий. Меня зовут Йонас Лорд.

- Лорд? Не родственник журналисту? - отозвался Управляющий.

- Я и есть, - сказал Йон.

- Вот так так. А кто с вами?

Йон вкратце объяснил.

- И вам сейчас до зарезу надо в Колонию?

- Надо. Очень надо.

- Что ж, дело ваше. Надеюсь, у вас будут проводники; и надеюсь, что поедете вы хотя бы не завтра. Подождите пару дней, пока станет ясно, сколько этих мерзавцев и что они собираются делать. Кстати... Я полагаю, Михал этого не сделал, но я в этой ситуации просто обязан проверить ваши документы.

- Минуточку. - Легин повернулся к своим спутникам и через несколько секунд уже вкладывал в сканер паспорта - зеленый имперский, два белых земных и темно-красный ашдольский.

Прошло не менее трех минут, пока сканер вытолкнул паспорта назад: видно, документы проверили по всем доступным параметрам.

- Все в порядке, господин Лорд, - услышал Йон голос Управляющего. - Могу я зарегистрировать ваше прибытие на Хелауатауа?

- Разве для этого нужно наше согласие?

- Вы же скрываетесь.

- Мы не скрываемся. Мы стремимся на Телем, там у нас назначена встреча с друзьями, которых мы потеряли из виду в результате чрезвычайно странных и сложных событий. Но и в этих событиях были очень тесно завязаны мерзавцы из Lightning, и везде, куда мы ни стремимся, они возникают вслед за нами. Отчасти, может, именно за нами. В общем, если мы и скрываемся, то от Lightning, а они все равно уже здесь, так что регистрируйте, конечно.

В полночь по местному времени (по абсолютному был второй час ночи) Богусяк ускакал в город - поднимать тревогу. Йон пообещал ему, что спать они будут посменно и вообще будут на страже - у мониторов поста и на улице.

Тут как-то сам собой начал командовать Реми. Он потребовал у Йона его десятизарядный пистолет и патроны, велел Ирам спать, Йона с шестизарядным револьвером Ирам посадил в помещении поста и разрешил отдыхать (после того, как Йон активизировал всю звуковую сигнализацию систем поста, чтобы не проспать тревогу). Клю тем временем пошарила в шкафу, нашла два просторных суконных плаща, один кинула брату и буднично стала одеваться.

- А ты куда? - удивился Йон.

Клю улыбнулась.

- Не обижайся. Мы с Реми будем на улице спать.

- Мы же лесные, - сказал Реми. - За километр все услышим, даже во сне. Ты не сердись. Ты вот связь лучше понимаешь, ты тут нужнее.

- Конечно, - сказал Йон и сел в кресло. - Идите. Если у меня тут будет шухер, что делать?

- Шухер? - переспросил Реми.

- Тревога, - объяснил Йон.

- Это мы услышим. Мы не будем далеко отходить. А если мы чего услышим снаружи, я останусь наблюдать, а Клю сюда придет.

Реми и Клю исчезли. Ирам постояла в дверях нерешительно.

- Йон... Ничего, если я тут прилягу?

- Конечно. - Йон откинул спинку кресла, вытянулся в нем полулежа, расстегнул куртку, ослабил на джинсах ремень - ночь предстояла длинная, а отдых бы не помешал.

Появилась Ирам с подушкой и пледом, за которыми она ходила в гостевой домик. В помещении поста был узкий диванчик, похожий на полку в каюте лайнера; положив на него подушку и плед, Ирам повесила на крючок у двери свою куртку и смущенно сказала:

- Отвернись пока.

Йон, улыбнувшись, вместе с креслом повернулся к мониторам; судя по звукам, Ирам сняла джинсы и забралась под одеяло.

- Йон, - услышал он ее голос.

- Что, сестренка? - он покосился на нее через плечо.

- Скажи, а ты помнишь свою маму?

- Нет. Она умерла, когда мне еще трех лет не было.

- А почему папа не женился в Космопорте? Второй раз, я имею в виду?

- Честно сказать, я точно не знаю. По-моему, он не хотел меня травмировать, пока мы жили вместе. Мы с ним хорошо жили. Потом я пошел в училище, а в четырнадцать поступил в университет и стал, конечно, жить в кампусе. Видеться мы стали редко, только по воскресеньям, потом ему предложили в его фирме возглавить филиал на Ашдоле. Тут он познакомился с Гидем. Я ее хорошо помню: когда они улетали, мы вместе посидели в ресторане. Очень она мне понравилась.

Вдруг Йон прервался и замолчал.

- Нет, так мы с тобой никогда не будем друг другу верить, - решительно сказала Ирам. - Я знаю, о чем ты подумал. На Тартаре ты мне сам назвал и имя отца, и имя моей мамы. Я только кивала. Ты слышал, как я с кем-то говорила по-астлински, но с кем и о чем - ты не знаешь. Теперь ты вдруг испугался, что я - шпион. Так?

Йон мучительно покраснел:

- Ты что, психократ?

- Нет. А впрочем, проверь меня. Задай вопрос, на который никто посторонний не может знать ответ.

- Но если ты психократ, ты сможешь считать ответ с моего мозга.

- Ты же знаешь, что т а к и х психократов - единицы. Вот упрямый! Ну хорошо, тогда слушай. Мою маму, Гидем Талахвиэ, в детстве звали "Абух-Мабух".

Йон прыснул: вспомнил, как смешно об этом сказала Гидем тогда, в "Древнем Астелле", десять лет назад, и как он смеялся - так, что не мог остановиться.

- У тебя была коллекция бумажных книг по истории Экспансии, пятьдесят семь штук, - продолжала Ирам, - на двух из них были автографы академика Герша, и ты, когда поступил в университет, подарил их университетской библиотеке, подарил анонимно, никто не знает об этом, кроме тебя и папы; и вся эта коллекция выставлена на стендах в первом читальном зале твоего факультета с указанием: "дар неизвестного". Так?

Йон кивнул.

- У тебя на мизинце левой ноги шрам: когда тебе было девять, ты играл с мальчишками, и нога попала под транспортер. Это можно узнать из твоего медицинского файла, верно? Но никто, кроме тебя и папы, не знает, что ты до сих пор этого пальца не чувствуешь, он у тебя немеет.

- Теперь прошло, - сказал Йон. - Но десять лет назад было так.

Он встал, подошел к диванчику, опустился возле него на колени и склонил голову. Ирам невесело засмеялась.