запрещено рубить в лесу более одного дерева на человека (см.: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts: Kunst, Kitch und Kuriositäten. München, 1993. S. 7).

Первые упоминания об украшенных «райских» деревьях, установленных вне церкви, относятся ко второй половине XVI века, когда они появляются на общественных праздниках цехов и братств и уже дистанцируются от «игры в рай». В обнаруженной И. Вебер-Келлерманн бременской гильдейской хронике 1570 года сообщается об установке для детей в здании гильдии небольшой елки, украшенной яблоками, орехами, финиками, соленым печеньем и бумажными цветами (Weber-Kellerman I. Das Weihnachtsfest: Eine Kultur und Sozialgeschichte der Weihnachtszeit. Luzern; Frankfurt/M., 1978). На немецких рождественских базарах второй половины XVI века, например на нюрнбергском (Nürnberger Christkindlesmarkt), продавались имбирные пряники и другие рождественские украшения (см.: Нюрнбергское Рождество // www.dw-world.de/dw/article/0,4509179,00.html).

Уже тогда обычай украшать елку был разнесен по городам «немецкой» Европы, в частности, он обнаруживается в 1597 году в Базеле, где установленные в скорняжных цехах рождественские деревья украшали яблоками и сыром. Сведения о расходах на украшение рождественских деревьев содержатся также в счетах торговцев эльзасского города Тюркхайма за 1597–1669 годы, где упомянуты затраты на приобретение яблок, облаток, цветной бумаги и нити. Похожим образом украшенные деревья устанавливали члены городского совета, цеховые мастера, священники и другие почтенные горожане в Шлеттштадте, Фрайберге и Берне (см. подробно: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 7). К 1605 году относится письменное свидетельство об установке в домах страсбургских горожан рождественских елок, украшенных бумажными розами, яблоками, вафлями, золотой фольгой, сахаром и другими предметами (см.: Tille A. Die Geschichte der deutschen Weihnacht. Leipsic, 1893. S. 258. Цит. по: Miles C.A. Christmas Customs and Traditions: Their History and Significance. N.Y., 1976 (first published in 1912). P. 265).

Недовольная «языческим» украшением елки, церковь оставила свои свидетельства в пользу распространенности этого обычая в Германии. В трактате знаменитого страсбургского теолога и проповедника Иоганна Конрада Даннхауэра, относящемся к 1645 году, резко осуждалась «увешенная куклами и сластями» устанавливаемая в домах рождественская ель. Автор трактата называл ее «Lappalie» («мелочностью») и «Kinderspiel» («детской игрой»), а также недопустимой заменой «слову Божьему, с коим и следует праздник сей встречать» (цит. по: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 8).

Более широкое распространение украшенное рождественское дерево получило в Германии во второй половине XVIII века, но происходило это распространение неравномерно – на протестантском севере гораздо быстрее и успешнее, чем на католическом юге, где по-прежнему принято было насмехаться над этой евангелической традицией, а сам протестантизм именовать «религией рождественской елки» (рождественская елка как конфессиональный символ протестантизма противопоставлялась католическому рождественскому вертепу) (об этом см.: Damaschke S. Glaubenskriegum den Tannenbaum. Op. cit.), и в городах несоизмеримо быстрее, чем в деревне (например, в Баварии к середине XIX столетия в сельской местности рождественская елка была практически не известна, и ситуация не изменилась здесь вплоть до начала ХХ века; в Саксонии на протяжении всего XIX века вместо живой елки обычно использовались так называемые «пирамиды» – деревянные конструкции пирамидальной формы, украшенные цветной бумагой и свечами, моду на которые ввели резчики из саксонского города Эрцгебирге, а в некоторых южнонемецких землях было принято украшать не всю елку, а только елочную верхушку (см.: Rietschel G. Weihnachten in Kirche, Kunst und Volksleben. Bielefeld; Leipsic, 1902. P. 151. Цит. по: Miles C.A. Christmas Customs and Traditions. P. 266; Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 266; Нарожная С. Рождественские пирамиды // Антикватория. 2004. № 1. С. 102–103; Рождество в Дрездене // www.decorbells.ru/travel_dres_w.htm и др.).

Лишь объединение страны привело к известной унификации елочного убранства. Решающую роль в распространении елочной традиции сыграла франко-прусская война 1870 года, когда рождественские елки стали устанавливаться в окопах (обычно офицерами) как знак связи с родиной (см.: Damaschke S. Glaubenskriegum den Tannenbaum. Op. cit.).

Интересно заметить, что помимо елок для «живых» в Германии существовали и елки для «мертвых». На Рождество они устанавливались на кладбищах. Могилы убирали омелой и падубом и ставили маленькие елочки с мерцающими огоньками, может быть для того, чтобы разделить с ушедшими радость наступившего праздника. Сообщения об этой традиции встречаются в немецкой и британской периодической печати рубежа XIX–XX веков.

49

Об этом см., например: Hewitt J. The Christmas Tree. N.Y., 2007. P. 12.

50

Wylie I.A.R. My German Year. L., 1910. P. 68.

51

Miles C.A. Christmas Customs and Traditions. P. 264.

52

Ibid.

53

Sidgwick A. Home Life in Germany. L., 1908. P. 176.

54

Об этом см.: Stille E. Christbaumschmuck des 20. Jahrhunderts. S. 44.

55

Гофман Э.Т.А. Щелкунчик и мышиный король // Гофман Э.Т.А. Крейслериана: Новеллы. М., 1990. С. 108.

56

Диккенс Ч. Рождественская елка. C. 394.

57

См. подробнее: Душечкина Е.В. Русская елка. С. 61–63.

58

Wortman R. Scenarios of Power: Myth and Ceremony in Russian Monarchy. Vol. I. From Peter the Great to the Death of Nicholas I. Princeton, 1995. P. 402.

59

Об этом см.: Белова А.В. «Женское детство» в дворянской культуре России 18 – середины 19 века // Социальная история: Ежегодник. 2008. СПб., 2008. С. 45–46.

60

Душечкина Е.В. Русская елка. С. 71. Датируя это событие, Е.В. Душечкина ссылается на опубликованный в 1912 году рассказ Сергея Ауслендера «Святки в старом Петербурге». Рассказ включает в себя мемуары генерала Балтакова «Первая елка», где речь идет о рождественской елке, устроенной отцом генерала для своих детей и их гостей в конце 1830-х годов по примеру царской семьи («“Вы после государя первые обычай этот немецкий приняли”, – сказал один старый генерал батюшке. “Да, было трогательно видеть в прошлом году во дворце, какую радость не только у детей, но и у людей старых вызвало это нововведение”, – отвечал отец». Когда праздник закончился, в детскую зашла мать ребенка с утешительными словами: «Не горюй. Каждый год будет возвращаться елка к тебе, потом к твоим детям и внукам» (см.: Ауслендер С. Святки в старом Петербурге // Большая книга Рождества. С. 166)). Безусловно, весьма сложно датировать факт проведения первой русской домашней елки по этому единственному и трудно