Он снова вернулся к делу «Гальченко» — старшего техника-интенданта 1-го ранга старшего лейтенанта Прядко и остановился на характеристике, написанной на него еще в 1941 г. начальником особого отдела НКВД 6-й армии капитаном Павлом Рязанцевым:

«Прядко Петр Иванович, оперативный псевдоним «Гальченко», он же «Петренко», кадровый сотрудник абвергруппы-102, 1913 г. рождения, уроженец м. Каневцы Чернобаевского района Полтавской области, кандидат в члены ВКП(б), украинец, кадровый военный, в Красной армии с 1937 г.

…По своим качествам исключительно толковый работник, грамотный, сообразительный. Быстро и хорошо ориентируется в боевой обстановке.

К заданиям относится серьезно и выполняет их точно, в соответствии с нашими указаниями…»

Каждое слово характеристики Петр подтвердил делами. Добытые им материалы позволили обезвредить 101 агента абвера. Такими результатами могли гордиться далеко не все фронтовые управления Смерш.

Абакумов вытащил из кармашка на внутренней обложке дела фотографию разведчика. Прядко, молодой, лобастый, с открытым взглядом, в котором таилась лукавинка, вызывал симпатию и доверие. Но одного этого было мало, чтобы обеспечить успех предстоящей операции. При всех своих способностях, смелости и надежности разведчик объективно не мог выполнить задачу стратегического уровня. Петр был уязвим. Только благодаря находчивости и везению он трижды — в Абинске, Краснодаре и Вороновицах — избежал провала. Четвертого раза могло и не быть — гестапо тоже не дремало. Но главным препятствием на пути к участию в предстоящей операции являлось то, что у него отсутствовали связи среди советского командования и партийного руководства, которые бы могли заинтересовать высшее руководство абвера.

Из всего списка остался один «Северов» — Виктор Бутырин. У него было то, что не имел никто другой из разведчиков Смерш. Его родственник Леонов являлся ответственным работником Наркомата путей сообщений (НКПС) и был на короткой ноге с железнодорожным наркомом Лазарем Кагановичем. Даже человеку, далекому от разведки, одна его должность говорила о многом. Иметь своего агента в таком месте, как НКПС, было не просто находкой, а мечтой для любой разведки. В его руках находились планы железнодорожных перевозок к направлениям будущих ударов Красной армии.

Абакумов вновь внимательно перечитал последние донесения «Северова» и затем вернулся к характеристике:

«…Контрразведывательную работу любит. Проявляет находчивость и инициативу. Хорошо ориентируется в сложной обстановке. Успешно участвовал в серьезных агентурных мероприятиях.

По личным качествам волевой, энергичный, дисциплинированный, всесторонне развит.

По навыкам, умению и личным качествам может быть использован для выполнения серьезных заданий…»

И не столько этот вывод, говоривший о высоком разведывательном потенциале Бутырина-«Северова», сколько его оперативные возможности предопределили выбор Абакумова.

Путь Виктора в разведку мало чем отличался о того, каким пришли в нее Петр Прядко, Алексей Соболев, Владимир Даниленко и другие. В начале войны он добровольцем вступил в Красную армию. Знание радиодела, неплохое владение немецким языком, смелость, находчивость и умение хладнокровно действовать в сложных ситуациях привлекли к нему внимание армейских разведчиков.

С октября 1941 г. Бутырин приступил к выполнению их заданий. Обстановка на участке Северо-Западного фронта сложилась критическая. Танковые клещи вермахта разрывали зыбкую оборону советских войск и тянулись к Ленинграду. На передовой каждый человек и каждый штык были на счету, а в это время десятки тысяч командиров и бойцов Красной армии отчаянно бились в окружении.

Перед Виктором стояла нелегкая задача: после десантирования в тыл противника организовать связь окруженцев с Большой землей, а затем в качестве проводника обеспечить их выход к линии фронта. За два с небольшим месяца ему пришлось совершить несколько таких ходок. Последняя закончилась трагически. При приземлении он повредил позвоночник, а когда пришел в сознание, то оказался в руках фашистов — поисковой группы Тайной полевой полиции. Рация с парашютом не оставляли ему выбора, и тогда Виктор решил завязать с гитлеровцами игру. Его связи в армейской разведке заинтересовали начальника ГФП-501 майора Гофмайера.

После долгих и изнурительных допросов Гофмайер решил, прежде чем дать важное задание Бутырину, теперь уже «своему» агенту «Попову», надо «замарать» его на партизанах. Для этого Виктора снабдили фиктивными документами, рацией и в составе поисковой группы направили в район действий партизан с задачей внедриться в их ряды и вести разведку.

В псковских лесах Виктор вышел на контакт с партизанами и в беседе с командиром отряда рассказал, что выполняет разведывательное задание командования Северо-Западного фронта. Первым же самолетом его переправили на Большую землю. И здесь он оказался перед сложным выбором. Рассказать или промолчать о том, что произошло с ним во время последней заброски? Как поступают с подозрительными окруженцами, а тем более с теми, кто пошел на сотрудничество с гитлеровцами, пусть даже вынужденное, ему было хорошо известно. В те месяцы, когда враг стоял в нескольких десятках километров от Ленинграда, военные трибуналы не скупились на смертные приговоры. После долгих раздумий Виктор обратился к военным контрразведчикам.

В особом отделе Северо-Западного фронта ему сразу на слово не поверили и взяли в оперативную проверку. Ее результаты, прошлый послужной список и открывшиеся перед военными контрразведчиками возможности по проникновению в гитлеровскую спецслужбу привели их к решению: через «Северова»-«Попова» завязать с ней оперативную игру.

Несмотря на опасность снова оказаться перед угрозой расстрела (Гофмайер практиковал подобную проверку возвратившихся из советского тыла агентов), Виктор согласился отправиться к гитлеровцам с новым заданием.

Само по себе оно было на грани разумного риска. Ему предлагалось при встрече с Гофмайером сообщить:

«В первый же день в районе Старой Руссы я был пойман партизанами и на самолете доставлен в г. Валдай Северо-Западного фронта. Там выдал себя за своего друга Ефимова Виктора, который пропал без вести под Ленинградом. Однажды, узнав о том, что немцы набирают в отряд для борьбы с партизанами, я поступил в отряд с целью при первой же возможности бежать к красным. Из-за ранения (повреждение позвоночника) меня взяли радистом.

В одну из карательных поездок, когда группа была обстреляна (это так и было. — Авт.), я воспользовался паникой и бежал к партизанам с рацией. Сняв с меня допрос и проверив показания через свою партизанскую агентуру, решили забросить меня обратно с заданием — убить или похитить Гофмайера и пообещали награду — звание Героя Советского Союза».

По завершении подготовки 9 апреля 1942 г. Виктор был сброшен на парашюте в районе между Старой Руссой и станцией Дно. Гофмайера с его штабом он нашел в деревне Скугры и «порадовал» заданием особистов — предстоящей его ликвидацией. Майор на этот раз не высказал особого энтузиазма по поводу успешного возвращения «своего» агента, и полтора месяца Виктор находился не у дел. Растить у себя под боком будущего «советского героя» Гофмайер, вероятно, не рискнул и убрал его от греха и себя подальше. В июне вместе с другим Виктором — Белинским, который, видимо, должен был приглядывать за Бутыриным, их отправили в Ригу, в разведшколу «Абверштеллеостланд».