Несмотря на мою любовь к большим кораблям, я понимал, что главная ударная сила флота не броненосцы, а именно они — эсминцы, уже прозванные «Бешеной стаей». И случись нам схватиться с англичанами — рвать борта их броненосцев клыками быстроходных торпед будут эти «псы».

Для операции в эскадру, кроме броненосцев и эсминцев, собрали шесть канонерских лодок,[81]восемнадцать транспортов с войсками, шесть тральщиков и корабли нового типа: плавбаза «Днепр» — носитель разведывательно-дозорных планеров и плавбаза «Волга» — носитель катеров-торпедоносцев. До полного сходства с памятным сновидением[82]не хватало только плавбазы «Дон» — носителя мини-субмарин. Подлодок в нашей альтернативной реальности пока не было, а вот скоростные торпедные катера с дизельными двигателями и мотодельтапланы, называемые тут «планерами», эксплуатировались вовсю. Мало того — я натурально охренел, когда узнал, что некий инженер Найденов, талантливый пилот-самоучка из стальградского КБ, за год тайком подготовил три десятка пилотов.

Противопоставить этой армаде турки ничего не могли. Их флот не получал крупные боевые корабли с 1879 года. Основная ударная сила состояла из броненосца «Мессудие» (водоизмещение девять тысяч тонн); четырех броненосцев по шесть тысяч тонн («Османие», «Махмудие», «Азизие» и «Оркание»); броненосца «Ассари-Тефтик» (четыре тысячи тонн) и нескольких мелких (по две тысячи тонн водоизмещением) броненосцев береговой охраны «Ассари-Шевкет», «Люфти-Джелиль», «Авни-Иллах», «Фетхи-Буленд» (тот самый, что гонялся за «Вестой»), «Иджалие». Все корабли несли дульнозарядные орудия с хреновой баллистикой и невысокой скорострельностью и имели броню из мягкого железа. Они почти не отходили от стенок, обучения экипажей не проводилось, боевых стрельб тоже. По сути, все это «добро» — просто ржавый хлам, неспособный к выходу в море.

На береговых батареях Босфора стояли семи- и девятидюймовые дульнозарядные орудия, стреляющие на двадцать кабельтовых, — мы, не напрягаясь, легко могли уничтожить их с безопасного расстояния.

Как только красный солнечный диск показался над горизонтом, эскадра увеличила ход и начала перестроение. Вперед вышли броненосцы. На них возлагалось самое главное — уничтожение береговых батарей. Командовал броненосным отрядом опытный вице-адмирал Казнаков.[83]

За ними на расстоянии десяти миль тремя кильватерными колоннами шли основные силы. В правой выстроились сведенные в один отряд канлодки под флагом контр-адмирала Назимова.[84]Их основной задачей являлось непосредственное прикрытие транспортных судов на переходе и при высадке. В левой колонне находилось два дивизиона эсминцев (по три единицы), в центральной шли транспорты с десантом — тремя стрелковыми полками (Нахимовским, Корниловским и Истоминским), артиллерийским полком и механизированной разведротой на броневиках «Медведь».

Сам я держал свой флаг на «Бешеном», которым командовал Эссен.

Турецкий берег открылся в семь часов тридцать две минуты. Я стоял на крыле мостика и наслаждался ясным солнечным утром. Впрочем, радовался не столько красоте природы, а погоде, при которой ничего не помешает броненосцам вести прицельный огонь.

— Радиограмма с «Александра»! — доложил выглянувший из рубки начштаба Алексеев. — Дистанция до Румели-Фенер[85]по дальномеру сорок кабельтовых. Отряд начинает пристрелку!

В этот самый момент идущие впереди броненосцы окутались клубами белого дыма.

— Бог им в помощь! — Я медленно перекрестился. Первая бомбардировка проливов началась.

Начальник штаба повторил мой жест.

— Евгений Иванович! Радируйте на «Днепр» — пора запускать наблюдателей!

— Слушаюсь! — Алексеев вернулся в рубку.

Вскоре с нашего «авианосца» взлетели три дельтаплана, набрали высоту в триста метров и медленно двинулись в сторону берега. Жаль, что сделать из них корректировщиков артогня мы так и не смогли — радиостанции пока что занимали целый корабельный отсек, а передавать координаты цветными ракетами, миганием электрическим фонариком, жестами, вымпелами или иным способом представлялось затруднительным. Поэтому летчики просто наблюдали за общей обстановкой. А в данном случае должны были, сменяясь через каждый час, сообщать результаты обстрела.

Солнце тихонько карабкалось по небосводу. Прошло всего полчаса, а на мостике начало ощутимо припекать — только порывы легкого ветерка изредка освежали разгоряченное лицо. Однако пора работать. Я вздохнул и полез в полутемную рубку. Вестовой немедленно задраил за мной крышку бронированного люка. Большие вентиляторы поддерживали в отсеке приятную прохладу — спасибо Димычу, который подумал о такой мелочи. Мало того — три «бешеных» из восьми строились по специальному плану — в качестве командирских кораблей. На них и рубка попросторнее, чтобы штаб подразделения вместить, и радиостанций две штуки, да и жилых кают повышенной комфортности побольше. Правда, платой за это послужил запас торпед — их всего на два залпа. Собственно, первый «адмиральский» эсминец достался мне, а два других — командирам дивизионов Макарову и Витгефту.[86]

Увидев командующего, офицеры вытянулись в струнку.

— Докладывайте! — оглядев по очереди подчиненных, приказал я.

— Эскадра закончила перестроение сорок минут назад. Отряд Казнакова открыл огонь двадцать три минуты назад. Курс сто девяносто пять, эскадренная скорость двенадцать узлов, прямо по курсу Румели-Фенер, дистанция тридцать пять кабельтовых! — четко отрапортовал Алексеев. — До поворота на новый курс — двенадцать минут.

— Спасибо, Евгений Иванович, — кивнул я начальнику штаба.

Ну, что же… Подождем… Я медленно прошелся по рубке и остановился возле узкой смотровой щели. Отсюда отчетливо видно, как идущие впереди «Александр III», «Чесма» и «Синоп» каждую минуту окутываются облаками белого дыма. Броненосцы вели беглый огонь — видимо, уже хорошо пристрелялись. Турецкие батареи молчали. Неужели прорвемся без потерь? Тьфу ты! Не говори «гоп»! Накаркаешь! Но все же… неужели прорвемся?