Фиби даже не вскрикнула, когда его пальцы почти вырвали ее волосы. Сучка просто открыла рот, ожидая его члена.

И это было все, что я смог, бл*дь, вынести.

Я рванул вперед и врезался плечом в мудака, который держал свой член всего в дюйме от лица Фиби. Повалил это дерьмо на землю и ударил кулаком в уродливое лицо. Жирное ничтожество хрюкнуло и попыталось нанести ответный удар. Я рассмеялся ему в лицо, уклоняясь, и поднял свой нож так, чтобы он видел. Он побледнел, и я отступил от его тела.

На его лице появилось выражение облегчения. Этот ублюдок не знал, что я живу ради погони.

Он с трудом поднялся с земли. Одной рукой пытался засунуть свой маленький член обратно в джинсы. Он оглянулся, и облегчение сменилось ужасом, когда он увидел, что я медленно приближаюсь к нему.

Я рассмеялся.

Наклонившись, наслаждаясь тем, как кусок дерьма пытается выбраться из переулка, я выхватил свой клинок и одним движением перерезал ему ахиллово сухожилие. Мешок с дерьмом закричал и схватился за лодыжку. Он посмотрел мне в лицо.

— Не с той сучкой связался, ублюдок, — насмехался я.

— На ней не было одежды «чей-то собственности». Она сказала, что никому из братьев не принадлежит, — попытался возразить он, но его слова только сильнее обожгли мою кожу.

— Она не свободна, — прорычал я, даже не осознавая, что слова сорвались с моих губ.

Затем, ведомый старым демоном, которого я держал взаперти, чтобы все были в безопасности, я опустил свой нож и пронзил подколенное сухожилие другой его ноги. Ублюдок снова закричал. Но я не остановился. Теперь, когда начал, я уже не мог остановиться. Я позволил этому чувству затеряться глубоко внутри меня, запереться. Но мысль о том, что рука этого ублюдка лежала на голове Фиби, а его член приближался к ее рту, выпустила ярость на свободу.

Я бил его по лицу, снова и снова, пока его оно не стало изуродовано, а мои костяшки пальцев разбиты.

— Пожалуйста, — умолял он сквозь кашель.

Но я лишь снова рассмеялся. Взяв его за сальные темные волосы, я оторвал его голову от земли и поднес лезвие к горлу. Я смотрел в его глаза и чувствовал знакомый запах мочи, когда трус намочил штаны.

Лезвие вдавилось в его кожу. Я уже собирался нанести удар, когда в переулке раздался звук шагов.

— Мужик остановись! — услышал я крик Хаша.

— Какого хрена ты пытаешься покончить с этим салом, брат?

Ковбой наклонился и поднял козырек своей «Стетсон», чтобы изучить будущий труп подо мной.

— Ого! — присвистнул он. — До встречи с лодочником осталось около одного взмаха, а, друг мой?

Мои зубы были стиснуты, пока я держал этого засранца за шиворот. Кто-то позвал меня по имени. Это был Хаш.

— Давай мы сами здесь закончим, — предложил он.

Я покачал головой, желая прямо сейчас покончить с этим дерьмом. Но в этот момент Хаш наклонился ближе и сказал:

— Твоя сучка только что снова вошла в бар. Похоже, она охотится за членом.

Я, бл*дь, сорвался.

Поднялся с разочарованным рыком, повалив парня на землю. Спрятал свой клинок обратно в карман и направился к двери. Я повернулся к своим братьям.

— Бросьте его или убейте. Но, если он будет здесь, когда вернусь, я закончу то, что начал. И не буду таким добрым, каким собирался быть.

Люди иногда удивлялись, почему Флейма, Вика и меня называли «Психотрио». У Вика было свое собственное дерьмо, с которым нужно было разбираться. А Флейм? Один взгляд на этого ублюдка говорил сам за себя. Что касается меня? Из-за этого мудака на земле, с перерезанным подколенным сухожилием и истекающего кровью, я и заслужил это имя. Но большинство моих братьев понятия не имели о том дерьме, которое я натворил в своем прошлом. Не представляли, на какое дерьмо я еще способен. И что в половине случаев я хотел сделать. И именно в этом заключалась истинная сущность психопата: совершить поступок и не испытывать ни малейших угрызений совести за содеянное.

Я распахнул дверь бара и шагнул внутрь. Здесь был полный бардак — последствия драки. Не-братьев вычистили к чертовой матери, что открыло мне прекрасный вид на Рыжую... и это зрелище резануло меня еще глубже, чем то дерьмо, которое я только что видел снаружи.

Вик.

Долбаный Вик!

Мои ноги тряслись, когда я стоял в дверях и смотрел на Фиби, сидящую на коленях Вика. Ее рука лежала на его плечах, и она смеялась. Но я смотрел именно на руку Вика. Его гребаная огромная рука лежала на ее спине, на ее чертовой голой спине, приближаясь к ее заднице.

Подгоняемый гневом, который выпустил наружу, я позволил ярости взять верх. Ворвался в комнату, не обращая внимания на то, что Кай зовет меня по имени. Схватил Фиби за руку и сдернул ее с колен Вика. Она удивленно вскрикнула, когда я толкнул ее за себя. Вик вскочил на ноги, его ехидная улыбка сияла во все лицо. Но сейчас я не видел своего друга. Я просто видел его гребаную руку на спине Фиби, ее руку на его плечах.

И видел гребаный красный цвет.

Я хлопнул руками по его груди, и гигант попятился назад.

— Какого хрена? — прошипел он, улыбка исчезла с его лица.

— Держись от нее подальше! — рыкнул я.

Глаза Вика расширились, когда он уставился на меня. Но я еще не закончил. Снова набросился на него, схватил за воротник и притянул к себе.

— Держи свои чертовы руки подальше от нее, или, клянусь Богом, ты больше не будешь моим братом.

На мое плечо легла рука, и я обернулся. Там стоял Флейм, темные глаза расширились, ноздри раздувались. Я вырвался от него и бросился к Фиби. Даже не дал ей шанса отреагировать, просто взял ее за руку и потащил из бара. Прошел мимо Малыша Эша, лицо которого было абсолютно белым.

— Ключи, — потребовал я, когда Фиби попыталась отстраниться от меня.

Я крепко держал эту сучку. Она вывела меня из себя.

Эш передал мне ключи от грузовика, и я покинул клуб с этой шлюхой на буксире. Я слышал крики Лилы и Мэй. Слышал, как Кай пытался догнать меня.

— АК! — крикнул он, когда я добрался до своего грузовика.

Я открыл пассажирскую дверь и бросил почти голую задницу Фиби на сиденье. Захлопнул дверь и