В двух вещах он был совершенно уверен. Во-первых, Торвин, Бранд и другие не позволят ему действовать самостоятельно. Слишком часто бывали свидетелями его исчезновений. Если он придет не один, убьют ли похитители заложницу? И во-вторых, здесь, в этой толпе, наверняка присутствуют наблюдатели из тех людей, которые захватили Свандис. То, что он сейчас скажет, будет передано другим злоумышленникам. Нужно постараться, чтобы его слова прозвучали разумно. И приемлемо для Бранда и Торвина.

Он повернулся, посмотрел назад. Как и ожидал, другие лодки подошли вслед за ним к пристани. По лестнице поднимался Бранд, он казался сердитым, даже грозным, и как никогда огромным. Хунд выглядел не по-детски озабоченным ребенком. Квикка и Озмод тоже были мрачны. Они держали арбалеты заряженными и как будто высматривали цели.

Люди, на которых он может положиться. Те, кого он должен убедить.

Шеф обратился к Бранду, но повысил голос так, чтобы донеслось даже до заякоренных судов.

— Бранд, ты слышал, что прочел Скальдфинн?

Бранд в ответ тряхнул «Боевым троллем», своим топором с серебряными украшениями.

— Бранд, много лет назад, когда мы шли брать Йорк, ты учил меня пути дренгра. Бросает ли дренгр своих товарищей?

Бранд мгновенно понял, как построен вопрос и к чему он ведет. Сам он, как прекрасно знал Шеф, с удовольствием бы выбросил Свандис за борт в качестве жертвы для Ран, богини морских глубин. Великан видел в жрице не товарища, а ненужный балласт. Но коль скоро другие считают ее своей, членом экипажа, пусть и самым младшим по рангу, и коль скоро как англичане, так и викинги единодушно против того, чтобы оставить ее в беде, причем наиболее сочувствуют ей самые младшие — юнги, рядовые бойцы, гребцы и оруженосцы, — значит надо быть осторожным в речах.

Прежде чем Бранд сумел сформулировать уклончивый ответ, Шеф продолжил:

— Сколько человек должно попасть в плен, чтобы на выручку двинулась вся армия?

Этот вопрос не оставлял Бранду выбора.

— Достаточно одного, — буркнул он.

Впитавшаяся в плоть и кровь гордость заставила его распрямить плечи, с вызовом посмотреть на толпу южан.

— А из-за этого одного командиры тоже будут рисковать жизнью?

— Ладно, — сказал Бранд. — Ты пойдешь за ней. Но не один! Возьми флот. И если эти свиньи попробуют остановить тебя…

Великан шагнул вперед с занесенным топором — досада оттого, что его перехитрили, мгновенно обернулась яростью против врагов. Начальник стражи схватился за меч, толпа ощетинилась копьями.

Соломон поднял руку и встал между противниками.

— Мы не брали женщину, — сказал он. — Убийство и похищение произошли в нашем городе, у нас тоже есть причина не оставить преступление безнаказанным. Если нужна наша помощь, вы ее получите. Но все-таки — что вы намерены делать?

Это Шеф уже знал. На сей раз, повысив голос, он обращался к человеку, который непременно должен был находиться в толпе и которому предстояло сообщить похитителям, как было воспринято письмо. Шеф заговорил на самом простом арабском, на международном языке этого побережья.

— Я пойду к десятому мильному камню, если мне скажут, где он. Но не один! Я буду одним из тринадцати.

Скальдфинн стал переводить, а Шеф заметил — сбоку стоит Хунд.

— Кого ты возьмешь с собой? — спросил маленький лекарь напряженным голосом.

Шеф обнял его.

— Тебя, дружище. Квикку и Озмода. Нам нужен Скальдфинн. Хагбарта и Торвина я оставлю командовать флотом. И Бранда тоже не могу взять, он слишком грузен для горных дорог. Но его и Квикку я попрошу подобрать моряков, которые отменно дерутся на топорах и стреляют из арбалетов.

Соломон тоже стоял возле него.

— Если вы готовы доверять мне, я тоже пойду. По крайней мере, я, кажется, понимаю, зачем они это сделали.

— Я рад, что хоть кто-то понимает, — ответил Шеф.

Они вышли из города следующим утром, когда небо посветлело от первых солнечных лучей и птицы на окрестных полях завели пронзительные песни. Что ж, по крайней мере, люди были сытыми и отдохнувшими, даже сам Шеф, хотя за прошедшую ночь он почти не сомкнул глаз. За долгие недели похода, в течение которых бремя царствования не лежало на плечах, он накопил изрядный запас жизненных сил.

Вслед за Шефом шли Соломон и Скальдфинн, а также Хунд, вряд ли хоть слово сказавший с того момента, как узнал о похищении Свандис. За этой четверкой двигались девять остальных, из них пятеро — английские арбалетчики. Их по праву возглавляли Квикка и Озмод. Осматривая перед выходом строй, Шеф с изумлением обнаружил среди отборных стрелков косоглазого Стеффи.

— Я же сказал: лучшие стрелки на флоте! — рявкнул он на Квикку. — А Стеффи — худший. Замени его.

Как всегда, Квикка выслушал прямой приказ, который ему не нравился, с упрямо-непроницаемым выражением лица.

— Со Стеффи все в порядке, — пробормотал Квикка. — Он чертовски хочет пойти с тобой. Просто так не отвяжется.

— Арбалетчик! Да он в коровий зад не попадет прикладом своего арбалета! — прорычал Шеф.

Но на выполнении приказа больше не настаивал. Дружба — дело взаимное.

Шефа больше порадовали отобранные Брандом дружинники: все четверо скандинавы — два дана, свей и норвежец, — все с длинным списком побед в поединках с такими же могучими великанами, как они сами. Норвежец был родичем самого Бранда. Глядя на него, Шеф отметил примесь крови марбендиллов, черты морских троллей — в надбровных дугах и строении зубов. Но промолчал. Стирр, так звали гиганта, уже убил в Англии двоих людей, насмехавшихся над его манерой жевать, и был оправдан. Командиром этой группы был один из данов, его боевой опыт прослеживался по обилию ювелирных украшений и шрамам на руках. Шеф спросил его имя.

— Берси, — ответил тот. — Меня прозвали Берси Хольмганг. Я участвовал в пяти хольмгангах.

— Я только в одном, — сказал Шеф.

— Знаю. Я его видел.

— И какого ты мнения?

Берси закатил глаза. На своем хольмганге у ворот Йорка Шеф один победил двоих, но едва ли в классическом стиле.

— Я видал поединки получше.

— А я убивал богатырей посильнее, — ответил Шеф, не собираясь уступать.

Однако Берси, Стирр и их товарищи восстановили его душевное равновесие. Храбрость здешних южан была бесспорна, но Шеф и представить себе не мог, чтобы кто-то из сухопарых, прикрытых лишь хлопком и льном испанцев, будь то иудей, мусульманин или христианин, хоть несколько секунд продержался против иззубренных топоров и дротиков-сулиц, побрякивающих сейчас позади него. Во всяком случае, он мог не опасаться случайной стычки. И представлял собой, по меньшей мере, угрозу, что Свандис будет отомщена.

К концу второго часа начался дневной зной, и отряд Шефа выглядел уже не так грозно, как раньше. Воины тяжело дышали, ведь они с самого рассвета безостановочно преодолевали по пять миль в час, по очереди двигаясь пешком или верхом на перегруженных мулах, которых раздобыл Соломон. Волосы и густые бороды намокли от пота. Скоро солнце будет светить прямо на кольчуги викингов. Им придется выбирать: снять кольчуги или изжариться.