— Это интересно. А если вас с ней сравнить? — уточнил я.

— Она меня уделает в контроле, ведьма же, но я ее сделаю в ближнем бою. Ну а первую гранату любой отобьет, это так, баловство. — пожав плечами ответил бурят. Спорить я с ним не стал, как и доказывать обратное, пока это не вредит моему делу, то есть общему, может заблуждаться сколько угодно. Тем более что нам с ним скорее всего придется встретится на отборочных.

За обедом только и разговоров было, что о турнире «претендентов». Идея выиграть и обеспечить себя до конца дней захватила многих, хотя почти все реально оценивали свои шансы и понимали, что им вряд ли удастся зайти так высоко. Договорились что личные сбережения можно ставить самим на себя, или на тех, кого покажет Шебутнов. Общая казна, учитывая, что почти половина из этих денег реально принадлежала мне, оказалась в моем распоряжении.

Послеобеденные пары быстро сменились стрельбищем, на котором я старался не скучать, одновременно поражая мишени на пределе видимости и раскачивая свою чакру «звука». В данном случае — в прямом смысле. Я полностью опустошал ее, через меридианы, а затем насыщал заново.

Процесс, как и с любой чакрой, проходил не так быстро, как хотелось бы, но путем многократных экспериментов я сумел выяснить для себя несколько важных вещей. Во-первых — двоякая природа чакры. Она одновременно и являлась частью меня, и была посторонней как для тела, так и для энергии.

Я внимательным образом ощупал свое тело и мог почти со сто процентной уверенностью сказать, что посторонних предметов во мне нет. По крайней мере в том месте, где она находилась, между ребрами в средней части грудной клетки. С другой стороны, это могло быть просто изменением за ребрами — внутри… но опять же я не чувствовал посторонних предметов. Моему дыханию и глотанию ничего не мешало.

Но так уж вышло, что завязанные на нее меридианы проходили не как остальные в теле, по хитрым маршрутам, обусловленным миллионами лет эволюции, иногда абсурдной, с совершенно не нужными сейчас атавизмами. Меридианы к новой чакре шли на прямую от чакр эфира и огня. Если бы я не знал, что это невозможно, сказал бы что кто-то пришил потоки правны в нужное место.

Другие меридианы, проходящие сквозь «звук» и обволакивающие эту чакру, оставались естественными, входящими в большой круговорот природной энергии, что снова наталкивало меня на мысли об искусственности такой чакры…

Но все это было совершенно не важно, ведь главное — обследуя Гаубицева я этой чакр не видел. Больше того, ее не было ни у Ангелины, ни у позволившего себя осмотреть Коловрата. Либо я ее не видел, либо это уникальное явление… либо «хаш», то есть не уникальное, но в эту сторону думать не хотелось.

— Кадет Суворов, ты долго еще тут бездельничать собрался? — вырвал меня из задумчивости знакомый голос, но я сумел не дернуть стволом, в очередной раз поразив мишень не ста пятидесяти метрах. — Сколько?

— Все в гонг. — ответил за меня инструктор по стрельбищу. — Забираете его для индивидуальных тренировок?

— Точно так. А то он тут совсем безделием мается. В начале — инструктора по физической подготовке загнал, теперь вот тут развлекается. — проворчал Строганов, пока я привычным движением отстегивал магазин и отведя затвор выбил последний патрон, сдавая разряженное оружие инструктору. — За мной, бегом марш!

— Есть! — бодро ответил я, даже не подозревая какую подлянку устроит мне наставник. Правда через пять минут, оказавшись за ближайшим леском я увидел военный тренировочный лагерь, где занимались в основном мужчины около тридцати.

При моем приближении один из бойцов поднял забрало, и я с удивлением увидел ухмыляющееся лицо Тарана.

— Что, старшой, тоже на спецкурс вызвали? — усмехнувшись спросил он, и тут же рухнул на колени, под давлением пресса своего противника.

— Тебе никто не разрешал подниматься. — отчеканила из доспеха противников женщина. — Руки держи!

— Ого, кажется, за нашего толстолобика взялись всерьез. — не сдержав усмешки заметил я, и Таран, услышав мои слова, бросился на противницу, стараясь сбить ее с ног. Женщина легко отошла в сторону, сделала подсечку и одновременно ударила локтем по спине. А когда бурят упал на четвереньки, обрушила сверху еще один конструкт.

— Парень не плох. Не лучший потенциал в плане максимального пикового показателя резонанса, но знает свой предел, да и объем резервов у него более чем приличный. — заметил Строганов, когда мы отошли чуть дальше. — Слышал ты его вытащил из камеры, вместе с четырьмя другими пацанами.

— Жаль выжили не все. — поморщился я.

— Не кори себя, кто вообще мог подумать, что вы справитесь с таким испытанием? — попробовал приободрить меня Строганов. — В любом случае — поступок храбрый, и заслуживающий всяческого одобрения. Но ты должен понимать — тащить этих ребят за собой ты не обязан. Ты войдешь в род, получишь взвод лучших подготовленных бойцов, возможно именно ту десятку, с которой мы занимались в имении.

— Это мои люди, пока они сами не захотят уйти — я от них отказываться не собираюсь. — ответил я, и Василий лишь улыбнулся. — Я… чувствую себя немного неуютно, после сегодняшнего. Я ведь даже не поинтересовался как дела у деда Мирослава. Ты его видел? Знаешь, что произошло?

— Меня там не было, если ты про это спрашиваешь. — проговорил Строганов, но увидев, что такой ответ меня не удовлетворил, продолжил: — Но да, немного в курсе. Одного из статских-советников поймали Дети господни, накачали какой-то дрянью, обработали и отправили во дворец. До последнего никто ничего не подозревал, ведь посторонних предметов у него с собой не было, вел он себя весьма нормально, а во дворец был вхож в рамках своих обязанностей.

— И что дальше? Он просто взорвался? — удивленно спросил я.

— Ну, не просто. — поморщившись ответил Василий. — Говорят он ударил во все стороны тысячами шипов. Простейший конструкт шестого ранга, объемно силовой, но он выполняется в единичном экземпляре — а тут тысячи, словно осколки. Никакие щиты не спасли, его сиятельство успел заслонить собой государя, но сам получил множественные ранения. Жить будет, но он уже старый человек…

— Выздоровление идет медленно. — кивнул я, задумавшись о том хорошо это или плохо. Нет, понятно, что вообще плохо. Ужасно что совершаются теракты, что умирают люди, но такова жизнь. Где-то кто-то постоянно умирает, каждую секунду, и не факт, что это не мучительная насильственная смерть.

После опыта с Гаубицевым я могу раскрыться Мирославу и помочь ему. Что будет после этого? Я и так у них на коротком поводке… если выяснится, что