Стараясь не суетиться, Лидия достала свою визитку.

— Передайте боссу. Мы знакомы, хотя и шапочно. Уверяю вас, он меня примет.

Чуть не задевая головой притолоку, секретарша нырнула в кабинет Бирюка. Ее долго не было. Лидия могла бы поклясться, что секретарша описывает Бирюку ее внешность, а тот гадает, что это за президент фирмы «Лидия» свалилась на его голову и где они могли познакомиться. Наконец секретарша вышла от Бирюка, вернулась за свой стол и только после этого сказала с большим сомнением:

— Войдите. Только имейте в виду: босс очень занят, у вас пять минут.

Босс был очень занят какой-то компьютерной игрой. Пока Лидия пересекала кабинет (чуть поменьше, чем вице-мэрский), он, судя по звукам, пристрелил двух компьютерных противников и одного чем-то взорвал.

— Погоди, сейчас доиграю, — сказал он без малейшей неловкости. — Можешь пока выпить.

И, не отрываясь от экрана, экономно повел бровью в сторону открытого бара.

Лидия налила себе какого-то сока и уселась напротив похитителя Ивашникова. От него плотно шибало дорогой мужской парфюмерией и, несмотря ни на что, — потом. Черный пиджак висел на спинке кресла, галстук съехал набок. В колоночках компьютера что-то взрывалось и трещали автоматные очереди. Энергично молотя по клавишам, Бирюк бросал на Лидию быстрые неузнавающие взгляды. Лицо у него было озадаченное.

— Ба! Благодетельница моя! — наконец вспомнил он. — А то мне докладывают: ООО «Лидия». Что за ООО «Лидия»? А это О, Лидия!

И Бирюк откинулся на спинку кресла с очень довольным видом — дескать, каков каламбурчик? На шее у него стала видна золотая цепь толщиной в палец.

— Почему благодетельница? — удивилась Лидия.

— Так я же бумажник скинул, потому что у меня там было три сигаретки с марихуаной, — не стесняясь, объяснил Бирюк. — Ты подняла — и все, со мной в машине двое свидетелей, что бумажник побывал в чужих руках. Пускай сначала попробуют доказать, что бумажник мой, потом — что сигаретки мои, а не подложенные.

— Это я, выходит, подложила тебе марихуану? — возмутилась Лидия.

— Не понимаешь, — засмеялся Бирюк. — Вся прелесть в том, что с хорошими адвокатами ни тебе, ни мне ничего бы не грозило. Главное, разделить дело: сначала я валю все на тебя, и меня оправдывают. Потом ты валишь на меня, и тебя тоже оправдывают… Да менты все и сами поняли. Отпустили и не пикнули.

— В бумажнике были твои визитные карточки, — напомнила Лидия. — Как же ты собирался от него отказываться?

— Мало ли, у кого могли быть мои визитные карточки. Их для того и печатают, чтобы раздавать, — парировал Бирюк.

Лидия сделала восхищенную гримасу, означавшую: «Говорите, говорите! Такого умного человека послушать — сама умишка наберешься».

— Владимир, объясни мне, — сказала она самым кротким тоном, — зачем оно тебе нужно: состоятельный человек, хозяин фирмы — и наркоман?

— Я наркоман?! — Бирюк с грохотом и визгом осколков подорвал очередного компьютерного врага. — Во-первых, я только травкой балуюсь и могу остановиться, когда захочу. А во-вторых, если не смогу остановиться, то уж пролечиться с моими деньгами смогу всегда. Нет, милая, наркоманы — это те, кому наркотики не по карману и они за дозу готовы человека зарезать. А я полезный член общества, опора экономики, — не без гордости заключил Бирюк.

Разведка закончилась. Лидия молча выложила на стол газетные вырезки.

— Да видел я и ту, и другую. Ну и что бы это значило? — насторожился Бирюк.

— А то, что ты никогда не получишь эти три миллиона. Лучше тебе сейчас отдать мне Ивашникова, — спокойно сказала Лидия.

Бирюк наконец-то перестал мочить виртуальных врагов и уставился на нее.

— Как это — отдать?

— Я знаю, что его похитили по твоему заказу.

— А его похитили?

Лидия понимала, что Бирюк не того уровня человек, чтобы размахивать у него перед носом своим милицейским удостоверением.

— Вова, — ласково сказала она, — ты знаешь, что произошло с людьми, у которых ты покупал марихуану? У них в гараже нашли убитого человека, у них нашли угнанные машины, оружие и наркотики. Теперь они все будут сидеть очень долго. Так вот, Вова, это устроила я из-за одного-единственного механика, который вовремя не понял моих слов. А для тебя, чтоб ты стал понятливым, я пока что устроила интервью вице-мэра в газете московского правительства.

Бирюк медленно наливался краской. Лидия не понимала, то ли он так боится, то ли так злится. Кажется, сам Бирюк не понимал этого тоже.

— Давай без ля-ля, — сказал он бесцветным голосом. — Что ты на меня имеешь?

— Девяносто четвертый год, инвестиционный фонд «Магнолия». Был оформлен на подставных лиц, а деньги в конце концов оказались на твоем личном счете, — выдала Лидия компромат из Люськиного досье.

— Я эти деньги получил за компьютеры. А были компьютеры на самом деле или нет, доказать невозможно. Не такие, как ты, бились, — отмахнулся Бирюк.

— А я и не собираюсь ничего доказывать. Я твоему папе скажу.

Лидия сама не ожидала, что эта по-детски прозвучавшая угроза подействует настолько сильно. Громила Бирюк наполовину сполз с кресла и стал как будто меньше ростом.

— Зарыть тебя, что ли? — прохрипел он, тяжело дыша.

— Будешь вторым за эту неделю, — сообщила Лидия. — Правда, первый, когда обещал меня зарыть, уже сидел в автозаке.

Про себя Лидия визжала от восторга: она все точно угадала! Бирючий папа не знал о «Магнолии», которая лопнула, обманув вкладчиков на двести миллионов тогдашних рублей. За такую самодеятельность папа, конечно, сынка по головке не погладит. По делу «Магнолии» до сих пор тянется вялотекущее следствие…

— Не пойму, — продолжала Лидия. — Вы же с папой ворочаете сотнями тысяч долларов, а ты пошел на подсудное дело из-за… Двести миллионов — это было тогда тысяч сорок долларов?

Бирюк обреченно кивнул:

— Примерно так.

— Ну вот, сорок тысяч решил заработать от папы тайком… — Лидия хотела сказать «себе на марихуану», но сдержалась. — Он тебе денег не дает, что ли?

— Ограничивает, — дипломатически ответил Бирюк. — Ну что ты привязалась? Не трогал я твоего Ивашникова. Хочешь, дочкой поклянусь?

— У меня другие сведения, — холодно произнесла Лидия.

Вчера вечером Игорь нашел еще одного свидетеля, гардеробщицу из Театра Сатиры. Сомнений не оставалось: человек, которому «стало плохо» в машине на площади Маяковского, был Ивашников — гардеробщица узнала его на фотокарточке. И она видела, как потерявшего сознание Ивашникова переносили в черный джип. Такой же, как у Бирюка.

— Вова, даю тебе время до завтра. Если до двенадцати часов ты не позвонишь, то начну звонить я. Только не тебе, а твоему папе.