— Не нужно, — я качнула головой. — Меня обидела только я сама, тем, что поступила, как самая последняя идиотка и я не хочу об этом вспоминать или говорить.

— Чара…

— Мне будет лучше, если ты сделаешь вид, что ничего не замечаешь.

Я бы хотела, чтобы Ксенон отвел взгляд в сторону. Я не желала, чтобы он на меня смотрел. Вообще не желала чужих взглядов.

— Я так не могу. Ты моя сестра и я вижу, что тебе больно.

— На мне нет никаких ран или ссадин.

— Я говорю про твои глаза.

«Покажи мне больше боли в глазах» — пронеслось у меня в сознании. Я опустила веки и сделала судорожный вдох. По щеке скользнула слеза. Хоть я и не сразу это поняла.

В этот момент Ксенон неожиданно притянул меня к себе и обнял. Очень крепко. Я сжала ткань его кофты и лицом уткнулась в грудь парня. Делала глубокие вдохи и кусала губы. Я не знала, сколько мы вот так просидели. Наверное, очень долго, но, когда Ксенон отпустил меня, он больше ничего не говорил. Во всяком случае, его слова больше не касались моего внешнего вида и произошедшего. Я была ему за это благодарна.

Он вышел из машины, а я, перебравшись на заднее сиденье, переоделась, после чего мы поехали домой. Когда мы вошли в прихожую, из кухни вышли папа и Хтония. Я сразу опустила голову, но не знала, насколько хорошо спрятала лицо.

— Чара, ну как так можно? Ты могла хотя бы позвонить и предупредить, что останешься на вечеринке, — в голосе Хтонии ощущалось осуждение. — Ты не представляешь, как мы волновались.

Неожиданно Ксенон приобнял меня за плечо и притянул к себе, так, что я лицом уткнулась в его кофту.

— Я уже объяснил Чаре, что так делать не стоит. Не нужно ее больше ругать, — он повел меня за собой по коридору и пропустил так, что я смогла пройти в свою комнату, так и не показавшись полностью папе и Хтонии, пока Ксенон остался разговаривать с ними. Кажется, папа говорил парню, что ему не стоило меня выгораживать, но Ксенон сказал им, что дальше этот разговор продолжать не стоит.

Зайдя в свою комнату, я закрыла дверь и опустилась на пол. Сделала несколько глубоких вдохов, а потом наклонилась и лбом прикоснулась к полу. По щекам опять потекли слезы, но я обещала себе, что плакала в последний раз.

А сейчас я тосковала по тому живому, что еще осталось во мне, но уже в это мгновение окончательно умирало. Хотелось извиниться перед папой, мамой и Хтонией за то, что я такая бестолковая. Мне было стыдно перед ними.

— Простите… — еле слышно прошептала, сквозь слезы.

Идиотка. Глупая, доверчивая, никчемная. Страшная. Понадеявшаяся на то, что мне недоступно. Дура, сказок не существовало. Была лишь уродина, над которой посмеялись.

Я сняла очки и провела ладонью по лицу, царапая кожу короткими ногтями. Хотелось спрятаться. Или вовсе исчезнуть. Так, чтобы на меня никто и никогда больше не смотрел.

Всхлипы и слезы. Я качнула головой и прогнала эти мысли из головы, после чего поднялась и открыла окно. В моей спальне все еще пахло Кирианом и я хотела, чтобы этот запах растворился. Из окна подул прохладный ветер. Я сделала еще один глубокий вдох, после чего пошла к кровати и сорвала с него одеяло. Буквально сдирала постельное белье, желая уничтожить все, к чему прикасался Кириан. Чтобы он полностью исчез из моей жизни.

Этой ночью он перестал быть для меня парнем. Он больше и человеком для меня не являлся, но я хотела уничтожить даже мысли об Агеластосе, как воспоминание о том, что меня уничтожило.

Я все плакала и сдирала постельное белье.

Еще немного и я окончательно умру, но до этого еще бушевала. Беззвучно кричала, плакала и рвала простынь. До внутреннего надрыва и кровоточащих ран. Задыхалась, кусала губы и закрывала глаза.

А потом затихла. Слезы закончились и вместе с ними я сама опустела.

Во мне осталось лишь одно желание — чтобы моим близким больше никогда не было стыдно за меня.

* * *

Через какое-то время ко мне в комнату зашел Ксенон. Он посмотрел на мою кровать, а потом молча сел на пол рядом со мной и высыпал из пакета множество разных сладостей.

— Ешь.

Я взяла шоколадку и откусила кусочек, но вкуса не чувствовала. Плевать. И так нормально.

— Как ты? — сам парень к еде не прикасался.

— Нормально.

Не лгала. Со мной действительно все было нормально. Больше не было боли. Вообще ничего не было.

— Так не скажешь, если посмотреть на тебя.

— Плохо выгляжу? Мне не привыкать.

— У тебя глаза пустые. Кожа бледная. Я тебя вообще не узнаю.

— Наверное, я скоро приду в норму. Нужно подождать, — лгала. Не понимала, как можно прийти в норму и выбраться из той ямы, в которой находилась. Но мне и тут было хорошо.

Некоторое время в комнате царила тишина, но Ксенон ее все же разорвал. Спросил:

— Может, ты все же хочешь поговорить о том, что произошло?

— Ничего не произошло.

Ближе к вечеру я выбралась из квартиры. Смотря на вечернее небо, думала о том, что я все еще дышала и ходила. Жила. А, значит, все не так уж и плохо. Верно?

И я наконец-то поменяла дисплей на телефоне. Кириан заметил меня, когда я его разбила. С него все началось, а сегодня закончилось.

Возвращаясь обратно домой, я зашла к соседке и сказала, что испачкала платье, но обещала привести его в порядок и обратно занести.

— У тебя что-то произошло? — спросила женщина. — Боже, у тебя жизни в глазах нет.

— Нет. Все нормально.

Из квартиры женщины выбежал старенький и явно перекормленный спаниель, после чего начал бегать вокруг меня. Соседка пожаловалась, что у нее много работы, так как в ближайшее время нужно было сшить несколько новых платьев, из-за чего с собакой некому было гулять. Из-за чего спаниель скучал.

Я пообещала, что приду утром и погуляю с ним. Я так могла делать до тех пор, пока не уеду.

— Уедешь? Ты куда-то переезжаешь?

Да. Переезжаю. Уже сейчас я понимала, что в моем переезде из Афин не стоило сомневаться. Мне следовало это сделать.

Этим же вечером я сказала Ксенону, что хочу уехать с ним. Сидя в моей комнате мы обсуждали переезд и парень обещал, что поговорит об этом с моим папой и Хтонией. Я спорить не стала. Все еще не хотела, чтобы они меня видели.

Было ранее утро, когда я пошла к соседке, чтобы забрать пса на прогулку. Надела домашние спортивные штаны и натянула шапку до бровей. Рылась в шкафу в поисках своей куртки, но не нашла ее. В итоге взяла куртку Ксенона. Брат еще спал, но я не думала, что он будет против.

Спаниель, которого соседка назвала Пирожком, был рад прогулке, из-за чего буквально тянул меня за собой на улицу. Из-за этого мне приходилось сильнее держать поводок.