—И как ты к этому относишься?

—Я хочу, чтобы Харпер был счастлив, чтобы получил то, что больше всего желает в жизни. Давай-ка пообедаем, пока все это не остыло.

«Вежливо она меня остановила, — подумал Митч. — Дала понять, что не хочет больше обсуждать интимные взаимоотношения в своей семье». Розалинд Харпер четко проводит границы и решительно их защищает. Трудно, но интересно попытаться определить, какие, когда и где можно нарушить.

—Как ты себя чувствуешь?

—Прекрасно. Правда. Просто нужно было немного успокоиться.

—А выглядишь еще лучше. Розалинд, как у тебя получается в любой ситуации оставаться такой красивой?

—Свет свечей льстит женщинам. Если бы это зависело от нас, Эдисон никогда бы не изобрел проклятое электричество.

—Тебе не нужен свет свечей.

—Неужели? Если ты готов соблазнять меня за жареной курицей, лишь бы я не выгнала тебя в одну из гостевых спален, не беспокойся. Я хочу, чтобы ты остался со мной.

—Я все равно собираюсь тебя соблазнить, но в данный момент просто констатирую факты. И да, курица потрясающая.

—Ты мне нравишься, Митч. Пожалуй, я должна сказать это прямо. Нравишься как человек. Я не чувствую в тебе притворства. В последнее время мне с этим в мужчинах не везло.

—Я не лгу. Бросил ложь вместе с бутылкой. Я никогда не солгу тебе, Роз, обещаю.

—Из всех возможных обещаний это для меня самое ценное.

—Тогда я кое о чем хочу тебя спросить. Сегодняшнее... буйство. Это что-то новенькое?

—Да, и надеюсь, первое и последнее.

—Она никогда никоим образом не возражала против твоей помолвки или брака с Джоном Эшби.

—Мы это уже выяснили.

—И против твоих последующих романов, и против Кларка.

Роз пожала плечами.

—Ну... Можно сказать, Амелия выказывала иногда некоторое раздражение, неодобрение, но не ярость.

—Тогда вот моя теория. Вероятно, она тебе не понравится. Тем не менее я собираюсь говорить не только правду, но и все, что думаю, чего жду и от тебя.

—Интересно послушать.

—Ей необходимо, чтобы в доме были дети. Это приносит ей успокоение или удовлетворение. Ты и Джон приносили в дом детей, потому она и не особо возражала. Джон был средством, ведущим к цели.

—Очень циничная теория.

—Дальше будет еще циничнее. Когда появились дети, надобность в нем отпала, и, по моему мнению, она приняла смерть Джона как должное, даже как высшую справедливость.

Роз побледнела. Ее лицо исказилось от ужаса.

—Ты предполагаешь, что она каким-то образом спровоцировала...

—Нет, — Митчелл накрыл ее руку ладонью. — Нет. Ее возможности ограничены этим домом, этой территорией. Я не эксперт по паранормальным явлениям, но сие подтверждается всем, что мы знаем. Чем бы она ни была, это сосредоточено здесь.

—Да, — Роз успокоилась и кивнула. — Я никогда не чувствовала и не слышала, чтобы кто-то еще чувствовал что-то, связанное с ней, вне поместья. Я бы знала. Я уверена, что, случись нечто подобное, я узнала бы или услышала.

—Она привязана к этому месту и, вероятно, к этой семье, однако я сомневаюсь в том, что ее тронуло горе, которое чувствовали ты и твои сыновья, когда погиб Джон. А ведь до нее можно достучаться! Мы видели это в конце прошлой весны, когда Стелла обратилась к ней как мать к матери.

Роз кивнула, потянулась за своим бокалом.

—Да, верно. Пока я тебя понимаю.

—Когда ты начала снова общаться с людьми, встречаться с мужчинами, даже заводить любовников, Амелия лишь чуточку сердилась. Не одобряла, как ты сказала. Потому что ты не воспринимала их всерьез. Они не становились частью твоей жизни, этого дома, а если и становились, то ненадолго.

—Ты хочешь сказать, что она это знала?

—Роз, она связана с тобой. Она знает, что творится в твоей душе, во всяком случае, знает достаточно, чтобы понимать и чувствовать то, что ты не говоришь вслух.

—Она проникает в мой мозг, — прошептала Роз. — Да, я это чувствовала, и мне это не нравится. Но что станет с твоей теорией, если добавить Брайса? Я вышла за него замуж. Он жил здесь. И хотя Амелия взбрыкивала несколько раз, не было ничего экстремального, ничего разрушительного.

—Ты его не любила.

—Я вышла за него замуж.

—И развелась. Брайс Кларк ничтожество. Пожалуй, она поняла это раньше тебя. По крайней мере, до того, как ты призналась себе в этом. Он был для нее, скажем... несущественным, не стоящим внимания. Может, потому, что оказался слишком слаб...

Да по любой причине! Он просто не представлял для Амелии никакой угрозы. С ее точки зрения.

—А ты для нее угроза?

—Это очевидно. Мы могли бы предположить, что из-за моей работы, но не срастается. Она хочет, чтобы мы выяснили, кто она, кем она была. Но желает, чтобы мы занимались только этим.

—Ты думаешь, что так хорошо узнал ее после столь короткого знакомства?

—Короткого, но бурного, — уточнил Митч. — По роду своей работы я должен понимать образ мыслей давно ушедших людей. Именно персонализация привлекает меня больше всего. Амелия бесится потому, что ты впустила меня в свою жизнь, в свою постель.

—И потому, что ты не слабый.

—Не слабый, — согласился Митчелл. — И потому, что наши отношения развиваются, я уже кое-что значу для тебя и постараюсь стать важной частью твоей жизни. Я сделаю для этого все, что в моих силах.

—Митч, у нас роман, и, хотя я не отношусь к нему легкомысленно, я...

—Розалинд. — Он взял ее за плечи, заглянул в глаза. — Ты прекрасно знаешь, что я в тебя влюбляюсь. Влюбляюсь с той самой минуты, как открыл дверь своей квартиры и увидел тебя. Это пугает меня до чертиков, но ничего не меняет.

—Нет, я не знала... — Роз высвободилась, прижала ладонь к груди, схватилась за горло, снова опустила руку. — Не знала, и получается, что я такая же невнимательная, как Хейли. Я думала, что между нами влечение, уважение... Почему ты ухмыляешься?

—Ты нервничаешь. Никогда не видел, как ты нервничаешь. Как ты это объяснишь?

—Я не нервничаю! — Роз вонзила вилку в последний кусок курицы. — Удивлена, вот и все.

—Напугана до смерти.

—Вовсе нет! — Она раздраженно оттолкнулась от стола. — Ничего подобного! Ну, ладно, нервничаю. — Роз вскочила на ноги и рассмеялась. — Тебе это льстит. Мужчины любят нервировать женщин.

—Ерунда.

В его шутливый тон вкрались резкие нотки. И то и другое заинтриговало Роз.

—Ты ужасно уверенный в себе человек.

—Когда ты сказала это в первый раз, прозвучало как комплимент. А сейчас ты имела в виду самоуверенный... Но, милая, то же самое можно сказать о тебе.