– Я так испугалась, – прошептала девушка.

Это было само по себе важное признание. До сих пор Егор не замечал проявления слабости с ее стороны, не говоря уже о том, чтобы она в этом признавалась. Не значило ли это, что отныне она будет доверять ему гораздо больше?

Не успел Егор найти подходящие слова для своего вопроса, как из дверей вышли Вадим и Филин (кейса у него уже не было), и одновременно подъехало такси.

Дверь распахнулась, Берг протянул руку.

– Жанна, прошу.

Девушка подарила Егору прощальный взгляд и выскользнула из машины. Он хотел выйти вслед за ней, но Берг повелительным жестом остановил его.

– Вы останьтесь.

Горин увидел, что Жанна села в такси и немедленно укатила. Пока он думал, что все это означает, с двух сторон к нему подсели Вадим и Берг. Филин занял место впереди, они развернулись и поехали назад.

Больше всего Егора интересовала судьба Жанны, оставившей его в самый неподходящий момент. Но ему не хотелось выдавать свое слабое место, поэтому он лишь саркастически заметил:

– А где же сундук с деньгами?

– Хорошо, что ноги унесли, – отозвался Вадим.

Он для чего-то оглянулся, хотя Филин не выказывал никакой тревоги. С минуту сидели спокойно, затем Вадима прорвало.

– Вы что там вытворяли? – накинулся он на Горина. – Зачем вы столько выиграли?

– На вас не угодишь, – возмутился тот. – То непременно выиграй, то зачем столько выиграл? Где логика?

– Да бросьте вы!

Егор обиженно замолчал. На благодарные излияния он не рассчитывал, но и к тому, что его станут осыпать упреками, он не был готов.

– Все в порядке, – сказал Берг. – Вы молодец.

Егор покосился на него.

– В самом деле?

– Уверяю вас.

Берг широко улыбнулся.

Покосившись в другую сторону, Егор увидел, что некое подобие улыбки блуждает и на губах Вадима.

– Могли бы не лихачить, – пояснил Берг. – Нам не нужно было пугать этот курятник. Цель была несколько иная. Хотя… Пусть, черт побери, знают!

Он громко захохотал.

– Нет, вы видели их рожи? Филин, ты заметил?

Седой кивнул, и по его щеке было видно, что он широко ухмыляется.

– Все равно они бы поняли, – проворчал словно в утешение себе Вадим.

– Так что, этим способом вы намерены заработать те деньги, о которых вы говорили? – спросил Егор, которому было не до смеха.

Берг фыркнул.

– После того, что вы сделали, ваше изображение уже разослали по всем игорным заведениям страны. И, возможно, даже мира. Так что – забудьте об этом.

– Тогда чем же мы займемся?

– Давайте отложим все дела на завтра, – предложил Берг. – Утром на свежую голову мы обо всем потолкуем.

Егор не настаивал. На завтра так на завтра. Куда больше его занимали мысли о Жанне. Куда она уехала? К кому? Не может быть, чтобы такая девушка жила одна. Горин почувствовал, как в нем пробуждается ревность. Ведь он по-прежнему о ней ничего не знает. Она была для него такой же таинственной особой, как русалка, с которой он не переставал ее сравнивать. Появлялась откуда-то из глубин мироздания, исчезала бесследно, беззвучно, не оставляя никаких надежд на повторное свидание. Он хотел быть уверенным, что сможет видеть ее в любое время, когда только ему захочется, но власть, которую имели над ней его опекуны, вряд ли давала ему такую возможность, а ее печальная таинственность несла в себе какую-то загадку, которую Егору не под силу было разгадать.

У него был только один способ заявить на нее свои права: откупиться от всех своих неприятностей, заодно узнать ее проблемы и решить их. Только когда она получит полную независимость, он сможет рассчитывать на то, что часть этой независимости она захочет разделить с ним.

– Как вы это делаете, Егор? – спросил Берг.

Горин так задумался, что не сразу понял, о чем его спрашивают.

– Не знаю, – пожал он плечами. – Как-то само собой выходит.

– Вы можете это вызывать по своему желанию? – со своей стороны задал вопрос Вадим.

По наигранному равнодушию Егор понял, что этот вопрос особенно важен для его работодателей.

Он решил схитрить. Сидя за игорным столом, он не один раз мог убедиться в том, что при нужном настрое и концентрации он без труда видит то, что произойдет через какое-то время в возникающем перед ним коридоре. Правда, иногда картинка получалась размытой, иногда он не мог понять, в какое точно время случится увиденное им событие. Но все же при условии сохранения полного спокойствия он мог легко зафиксировать очередное видение и определить, когда и как оно произойдет.

Однако рассказывать все это своим опекунам Егор не стал. Он опасался, что они припишут ему какие-то невероятные способности и начнут эксплуатировать его, как Зурита Ихтиандра.[1]Возможно, не все так мрачно, и они готовы предложить равноценное сотрудничество, здраво рассудив, что Егор не тот человек, который станет отказываться от плывущего ему в руки богатства. Так-то оно так, и Горин действительно не чурался никакого заработка, хорошо зная, как дорога жизнь и какими путями достигается благополучие. Но перспектива посвятить всего себя механическому зарабатыванию денег и постоянного пребывания в компании этих господ внушала ему не меньший ужас, чем смерь от кинжала фанатика. Проведя детство в стенах детдома, он на всю жизнь получил стойкое отвращение к какому бы то ни было посягательству на свою свободу. Поэтому пускай ему обещают что угодно, он сделает ровно столько, сколько нужно для выкупа своей жизни, и далее их пути разойдутся.

– Нет, – сказал он. – Это приходит произвольно.

Вадим с разочарованным видом откинулся на спинку сиденья.

– Ничего, – бодро сказал Берг. – И того, что приходит, нам вполне достаточно.

Егор почувствовал, что устал. Была глубокая ночь; машина мчалась к Зеленке – к обнесенной высоким забором и недосягаемыми соснами тюрьме.

– Филин, дай фляжку, – попросил Егор.

Седой молча протянул ему фляжку. Горин под немое неодобрение Вадима и Берга свинтил с горлышка крышку и хлебнул.

Виски. Что может быть лучше?

– Держи, – он вернул фляжку Филину.

Тот в виду своих хозяев не проявил вчерашней щедрости и спрятал сосуд в карман.

– Сказали бы, – заметил Берг. – Мы бы заехали в какой-нибудь ресторан.

За окнами чернела сплошная полоса леса.

– А разве долго вернуться? – спросил Егор, снова быстро и с удовольствием хмелея.