свет ограничивался несколькими дневными часами, а темнота была пронизана неопределенностью, это было не просто важно, а жизненно важно. Энграси шла рассеянно, очарованная вспышками света на волнистой поверхности реки, и с наслаждением чувствовала, как робкие солнечные лучи проникают сквозь одежду и касаются кожи. Вот почему она не заметила Росарию, пока они не поравнялись. На Росарии был элегантный бежевый костюм и туфли на небольшом каблучке. На сгибе локтя у нее висела коричневая сумочка с короткой ручкой, призванная еще больше подчеркнуть беззаботный и вполне мирный образ, который пыталась создать ее хозяйка. Аккуратно причесанные каштановые волосы отливали оттенком красного дерева. Росария стояла прямо перед дверью Энграси, явно поджидая ее. Увидев золовку, она улыбнулась. Это была широкая, искренняя улыбка: губы сложились в полумесяц, щеки приподнялись к высоким скулам. Словно для того, чтобы у Энграси не осталось никаких сомнений в ее искренности, она сняла солнцезащитные очки, позволив увидеть мелкие морщинки вокруг глаз, придававшие лицу выражение полного и подлинного счастья.

Энграси остановилась. Она не боялась Росарию, но эта победная улыбка встревожила ее, хотя на этот раз Энграси не сомневалась в ее искренности. После разговора с братом она чутко прислушивалась к своей интуиции, и появление Росарии возле дома интуиция расценивала так же, как если бы ей навстречу выскочил волк.

— Что ты здесь делаешь, Росария?

— Разве ты не рада меня видеть, золовка?

— Нет, — сухо ответила Энграси.

Росария снова надела очки.

— Как грубо, — ответила она. — Мы с тобой давно не разговаривали. Сколько, года три?.. Вот я и подумала, что пора.

Энграси неподвижно стояла перед Росарией, глядя ей в глаза.

— Чего ты хочешь? Зачем пришла?

Улыбка Росарии стала шире, если это вообще было возможно.

— Хуан рассказал о вашем разговоре…

Энграси оставалась бесстрастной.

— Должна признаться, дорогая золовка, я тебя недооценила. Я говорю без злого умысла, не пойми меня превратно. Я не очень хорошо разбираюсь в психиатрах и психологах с их хитростями. Для меня все они на одно лицо: шайка шарлатанов, которые только и делают, что проецируют на других свои травмы да пытаются нащупать у себя пупок. — Она пожала плечами, одновременно покачав головой, что в другой ситуации выглядело бы кокетливо. — Так что приношу свои извинения; ты действительно умнее, чем я думала.

Энграси вскинула голову, стиснула зубы и отвела взгляд. Подчеркнутая любезность Росарии ее не обманывала — кажущаяся доброжелательность была насквозь пропитана ядом. Она стояла неподвижно; лицо ее не дрогнуло, когда Росария сделала шаг по направлению к ней и без тени смущения коснулась ее руки.

— Я не упрекаю тебя, Энграси. Ты лишь ловко воспользовалась шансом, который я сама невольно тебе предоставила.

— Не знаю, о каком шансе ты говоришь; в мою дверь постучал человек с полумертвым ребенком на руках.

Росария снова улыбнулась, подняла обе руки и одновременно пожала плечами, словно желая подчеркнуть, что дело не стоит выеденного яйца.

— Я же говорила тебе: нет причин быть грубой. Я думала, с психологом говорить будет проще, чем с обычным человеком. — Она улыбнулась, как будто сказала это в шутку, однако добавила уже более серьезно: — Ты должна понять, что я была нездорова, Энграси, мои действия были лишены какой-либо логики… Но все изменилось; сейчас я на терапии, и лечение наконец-то помогло. Не думай, что было быстро или просто, — добавила она доверительным тоном. — Поначалу таблетки почти не действовали; в свою защиту могу сказать, что правильно подобрать терапию очень сложно. Я начала принимать лекарства, но чувствовала себя очень плохо: сонливой, медлительной, отупевшей. Я ненавижу себя такой, золовка; пойми, уж что-что, а тупость мне точно не свойственна. Я испытывала ужасную панику от того, что таблетки уничтожают мою личность; в конце концов, это самое главное, что есть в человеке.

Энграси сложила руки на груди, не сводя с нее глаз; она начинала уставать от этого спектакля, однако необходимо было выяснить, к чему все это ведет.

На лице Росарии снова нарисовалась обворожительная улыбка.

— Но сейчас все позади — доктор Идальго наконец подобрал идеальную для меня формулу. Я чувствую себя хорошо, Энграси, даже отлично. Таблетки помогают, я снова научилась ясно мыслить; принимая их, я могу контролировать все свои действия. При этом голова в порядке, и, что самое главное, — она сдвинула очки на кончик носа, чтобы Энграси видела ее глаза, — мою личность это не меняет. Я остаюсь собой.

Энграси знала: перед ней волк.

Она сделала шаг вперед и даже позволила себе положить правую руку на плечо Росарии.

— Я очень рада за тебя, невестка, — насмешливо произнесла она, подражая чужому тону, — но меня не волнует, пьешь ты эти таблетки или смываешь их в унитаз. Это ничего не меняет.

Росария перестала улыбаться, чуть подалась вперед и накрыла ладонью руку Энграси.

— Ты ошибаешься, это все меняет; я же тебе говорила, что мои поступки были лишены логики и здравого смысла. Надеюсь, ты поняла меня правильно: я всегда знала, что должна делать, но не всегда могла выбрать подходящий момент. Разница в том, что теперь я точно знаю, что и когда мне нужно делать. — Она вцепилась в руку Энграси, словно клещами. — С того дня, как родилась эта девочка, я знала, что у каждого из нас свое предназначение, Энграси: Амайю ждет ее судьба, а меня — своя.

Энграси отступила и вырвала руку, словно ее ударили.

— Ах ты, дрянь! — пробормотала она, задыхаясь от омерзения.

— Боже! Я ожидала этого от кого угодно, но только не от тебя, Энграси; ты же квалифицированный психолог! — проговорила Росария с притворным разочарованием.

Руки Энграси так дрожали, что она сцепила их вместе, чтобы невестка ничего не заметила.

— Девочка к тебе не вернется, я не отдам ее тебе. Я готова на все. А если ты обратишься в суд…

Росария покачала головой и снова улыбнулась, на этот раз с оттенком веселья.

— Разумеется, никто не пойдет в суд. По понятным причинам, это не вариант. — Она оглянулась. — Только представь, какой скандал поднимется в городе, а я только наконец-то сумела поднять вашу вшивую пекарню… Нет, на такое я не пойду.

Энграси растерялась.

— Тогда…

Вместо ответа Росария внезапно развернулась зашагала прочь, как будто разговор окончен. Но потом остановилась и повернулась с победной улыбкой.

— Я же говорила тебе, что отныне у меня в голове полная ясность. Теперь я точно знаю, что и когда должна делать.

Энграси стояла посреди улицы, пока ее невестка не скрылась из виду. Она была рада, что Росария тоже не может ее видеть: ключи дважды выпали у нее из рук, прежде чем