На секунду перед глазами командира разведвзвода вспыхнул кадр их последней встречи. Главная десантная палуба гибнущего космического дредноута, обезумевшая от страха толпа, серые борта боевых десантных машин и лицо Гийома за толстым бронестеклом пилотской кабины тяжелого транспортника «ММ». И еще… еще было что-то… То, за что зацепился взгляд тогда и что категорически не желает всплывать в памяти сейчас. Однако это не важно… это все уже в прошлом. А сейчас многое изменилось. Ох, Гийом-Гийом, как же так вышло? Как тебя угораздило?..

Марк думал о своем бывшем солдате и все смотрел и смотрел ему в лицо. В посеревшей отекшей маске теперь сложно было признать некогда энергичного жизнерадостного «головореза». Да еще вдобавок и эта отвратительная лысина! Чего это Жуали вдруг надумал побриться под ноль? Грабовский непонимающе покачал головой. Он что-то не припоминал за Гийомом тяги к столь экстравагантным прическам.

Вдруг лейтенант замер, словно оглушенный раскатом грома. Догадка! Страшная догадка сверкнула в его мозгу. А быть может, Гийом… Разведчика начал колотить противный мелкий озноб. Он унял его и ставшей вдруг неожиданно слабой и влажной от пота рукой дотронулся до головы капрала. Холодное, остывающее тело. Словно смертоносную, взведенную в боевой режим мину, Марк медленно повернул лицо Гийома вбок, так чтобы взгляду открылся его бритый затылок. Господи боже мой! Лейтенант увидел то, что искал, то, чего страшился. Свежий розовый рубец пересекал голову солдата от уха до уха.

В тот же миг мозг Грабовского пронзила острая нестерпимая боль. Солнечный день померк, а мир вокруг превратился в часто мигающее стробоскопическое шоу. И оно гасло, замедлялось. Темных промежутков становилось все больше, они начинали быстро и уверенно доминировать над вспышками света. Под ударами невидимого излучения мозг лейтенанта корчился, словно выгорая изнутри, и Марк был бессилен что-либо поделать. Все, что он сумел, так это, теряя сознание, инстинктивно и судорожно надавить на спусковой крючок. Солдаты должны умирать под грохот сражения! Это была последняя мысль, растаявшая в непроглядной густой тьме.

Лейтенант Марк Грабовский сидел согнувшись и со всей силы сжимал горящие огнем виски. Страшная боль уходила… медленно, как бы нехотя, но все же уходила. Это ощущалось по тому, как оживал мозг. С каждой новой секундой животные рефлексы истерзанной плоти становились все более несущественными и второстепенными. Из темноты небытия стали выползать мысли… вернее, обрывки мыслей, ибо на построение целостной логической цепочки лейтенант все еще не был способен. Где? Что было? Больно. Кто меня? Жив. Будет больно еще. Не хочу! Неужели я умру вот так? Глупо, чертовски глупо.

Слово «умру» накрепко засело в мозгу человека, и самое страшное, что от него не было спасения. От него можно было лишь по-детски спрятаться, плотно закрыв лицо ладонями. И Марк, не находя ничего лучшего, именно так и поступил.

Его поразило, что пальцы как-то странно скользят. Он словно катал по коже склизкую раздавленную медузу. Мерзость какая! Грабовский оторвал руки от лица и уставился на них тупым непонимающим взглядом. Красные потеки… выходит кровь. Какая-то слизь и рваные белые куски… А это что значит? Откуда взялись? Но все-таки главное – кровь. Это с меня столько натекло? Я что, ранен? Куда? Почему не чувствую боли?

Марк начал оглядывать свое тело. Чем внимательней он это делал, тем больше росло недоумение. Вроде все цело. Откуда тогда кровь? Не с неба же! А может, это чужая кровь? Точно! Того капрала… Гийома! Грабовский словно поддал своей памяти хорошеньких шенкелей, и та бешеным галопом вдруг рванула вдогонку за прошлым. Марк вспомнил все. Оборотень! Бедолагу Гийома превратили в оборотня! А еще тот монстр… не пожалеет, не отпустит.

Но ведь отпустил! Почему? У морунга появились планы насчет «головореза»? А может, опять, уже в который раз, в дело вмешалась невероятная, неправдоподобная удачливость Марка? Как узнать? Кто расскажет? Не морунг же, в самом-то деле!

Словно и впрямь желая задать вопрос бессердечному каменному монстру, Грабовский поднял глаза. Короткого быстрого взгляда не получилось. Зрелище полностью завладело вниманием лейтенанта. Отвратительное и обнадеживающее одновременно, оно означало смерть для одного из противников и жизнь для другого. Хвала всевышнему, что этим самым другим оказался именно Марк.

Капрал висел вниз головой, намертво пристегнутый в десантном кресле. Все как и прежде, но только с одной небольшой оговоркой. Выражение «вниз головой» теперь не подходило к Гийому, ибо головы у него больше не было. Окровавленный обрубок шеи оканчивался парой разбитых черепных костей, на обрывке кожи болталось одно ухо. Вот и все. Ни от мозга, ни от имплантированной в него черной звезды не осталось и следа.

Кто стрелял? Грабовский медленно огляделся по сторонам. Никого. Только тишина, которую лишь то и дело нарушает негромкое позвякивание где-то там внизу, у самых ног. Марк поглядел вниз. Гильзы. Из складок его одежды одна за другой падали стреляные гильзы. Ударяясь о титановую обшивку, они и производили этот странный звук. Справа от себя лейтенант обнаружил автомат. Магазин пуст, ствол дымится, так как на нем обгорают грязь и капли крови.

– Ай да, Грабовский, ай да, сукин сын! – поздравил себя разведчик. – Успел-таки нажать. И хорошо нажать! – Марк с отвращением стряхнул с себя окровавленные белые лохмотья, бывшие когда-то человеческим мозгом. Прости, Гийом, ничего личного, так вышло.

Негромкий человеческий стон заставил лейтенанта вздрогнуть. Живые! Где-то тут есть живые! Выходит, в катастрофе уцелел не только он один. Это плохо, это опасно. А вдруг дотянутся до оружия! А вдруг они тоже оборотни! Вторая опасность встревожила Грабовского куда больше, чем первая. От пули можно уйти, а вот от атаки морунга… От нее не спрячешься, не укроешься, от нее может спасти лишь… Марк призадумался… да, точно, лишь А-420.

Лейтенант вспомнил, что всего несколько минут назад снял защитный шлем с головы Гийома Жуали. Где же он? Ах, вот… валяется в каком-то метре слева. Тоже грязный, тоже залитый кровью. Однако выбирать не приходится. Хочешь жить, тогда надевай, не мешкай.

Затягивая под челюстью фиксирующие ремешки, Грабовский изо всех сил боролся со рвотными позывами. Внутри бронированной скорлупы нестерпимо воняло. И это даже не запах крови. Этот смрад гнили, блевонины и нечистот, поселившийся здесь намного раньше. Оно и понятно, морунг, завладевший человеческим телом, не очень-то заботился о его надлежащем содержании. Понятие «гигиена» чуждо его разуму. Главное, чтобы работали руки и ноги, а пот, грязь, гнилые зубы – это уже несущественная деталь. Неорганическое существо вряд ли даже догадывается о наличии чего-либо подобного.

Стараясь смотреть сквозь засаленное стекло, а не на него, Марк двинулся вдоль рядов десантных кресел. На примете у «головореза» имелось шесть тел в десантном трюме и примерно столько же в пилотской кабине. Всех их следовало проверить. Как проверить? Разведчик решил, что пара пуль в сердце послужат надежной гарантией вечного молчания.

Первым ему попался лейтенант из инженерной группы. Он был явно мертв. Иссеченное, словно шрапнелью, тело не оставляло в этом сомнения. И все же Марк взял грех на душу – добавил к и без того бессчетному количеству отверстий еще несколько дырок, аккурат напротив сердца. Инженер-сержант в проверке не нуждался. Ему вспороло брюхо, и вывалившиеся кишки теперь гирляндами свисали чуть ли не до самой груди. Вот кто заинтересовал Грабовского, так это двое других спецназовцев. Марк помнил, что голос одного из них показался ему странно знакомым. А из этого следовало, что встреча с Гийомом Жуали могла стать не единственным неожиданным сюрпризом.