— в центре кабинета разбита самая настоящая клумба! Ну, так кажется в первую секунду — а как ещё назвать это разоцветье? Ещё и стоят-то как… кучненько! Наклоняюсь и вижу, что снизу там что-то типа невысоких срезанных донышек, как у бочек, внутри специальные влажные штуковины. А-а, так вот как они закреплены! И водичку добавлять удобно, всё продумано. Оборачиваюсь к Илье, который так и стоит возле двери.

— Спасибо, — смотрю на него с улыбкой, — только зачем так много?

Мне обычно жалко срезанные цветы, правда, мужчине этого не говорю, вовремя закрыв рот.

— Я… просто переживал, — он мнётся, а потом всё-таки выпаливает: — Боялся, что ты вернёшься сюда и вспомнишь свой последний день тут. Хотел ещё раз перед тобой извиниться…

— Илья, в этом нет необходимости, — произношу серьёзно, — я не из тех, кто будет копить в себе обиды, а потом взбрыкнёт. Предпочитаю сразу все точки над i расставлять. И если я сказала, что не сержусь, значит, так оно и есть.

У меня и правда было время подумать, сначала в больнице, потом дома. Я и в принципе-то необидчивая, считаю, что если хочешь быть с человеком — умей с ним разговаривать, а долго дуться — это не для меня.

— Поэтому я тебя и люблю! — Илья нежно меня обнимает, прижимается носом к виску, вдыхая запах.

— Только поэтому? — спрашиваю хитро.

— Не начинай, а то мы работать не сможем! — мужчина последний раз делает глубокий вздох, отстраняется, а я разворачиваюсь, наконец окидывая взглядом кабинет.

— Ох, ё-ё-моё!

— Ну, Мари, — тянет Илья виновато, а я качаю головой и прикрываю глаза ладонью.

Всё внимание в первый момент отвлекли цветы, а теперь вижу, что по помещению как будто смерч прошёлся! Папки с бумагами громоздятся на диване, на полу, некоторые из них раскрыты, на моём столе ворох документов. В кухонный уголок даже боюсь заглядывать, только вытягиваю шею, видя батарею грязных чашек, а потом с пронзительным вскриком прячусь за Илью.

— Ты чего? — пугается мужчина.

— На меня оттуда что-то смотрит! — старательно дрожа голосом и стараясь не засмеяться, указываю пальцем на одну из кружек.

Илья с опаской проходит внутрь и издалека заглядывает в посудину. Я не могу сдержаться и ехидно фыркаю:

— Похоже, плесень… с глазами!

— Тьфу ты, — Илья сердито смотрит на меня, — опять твои шуточки.

— А что, уборщицы у нас из компании исчезли одновременно со мной? — аккуратно обхожу цветы и становлюсь в центре комнаты, прикидывая, с чего бы начать.

— Не хотел, чтобы они выкинули что-то важное, — бурчит мужчина, — вот и запретил порядок наводить.

— Ясно, — киваю.

— Прости, — шеф смотрит на меня с раскаянием в глазах.

— Иди уже работай, — машу на него рукой, а сама приступаю к наведению порядка.

Уборщицу я всё же вызвала — сгрузила на неё грязную посуду и протирку пыли со всех поверхностей, которые успела освободить. Часть цветов вечером забираем домой, часть оставляем на работе — красиво с ними! Спустя два дня ударного труда приёмная наконец превращается в то комфортное место, куда я приходила на собеседование.

А ещё спустя пару дней я начинаю реализацию своего коварного плана. У нас с Ильёй за всё время моей болезни ни разу ничего не было! Ну куда это годится! Он так трясся надо мной последние недели, что ни о каком сексе и речи идти не могло. Вот только мне это уже порядком надоело! И вообще, я соскучилась! Поэтому в четверг сообщаю Илье, что на следующий день приеду на работу самостоятельно, и бегу по магазинам.

В пятницу специально являюсь чуть позже восьми и сразу прохожу в кабинет.

— Илья Сергеевич, приношу свои извинения за опоздание, — произношу томно, поворачиваю ключ в двери и медленно подхожу к креслу, в котором сидит опешившее начальство.

— Мари? — мужчина сглатывает и с явным усилием отводит взгляд от моего узкого глубокого декольте, которое вроде всё прикрывает, но…

— А вы кого-то ещё ожидали увидеть? — захожу за стол, вставая между ним и креслом. — Ох, ну и пыли тут! — оборачиваюсь к столу и тянусь к монитору, слегка склоняясь.

— Мар-р-ри! — звучит сзади, и меня обхватывают тёплые руки.

— Да-а? — разворачиваюсь с довольной улыбкой.

— Ты специально, да? — мужчина тяжело дышит, зрачки расширены.

— Не понимаю, о чём вы? — кручу на пальце короткий локон.

Конечно, специально! Долго искала офисную юбку с разрезом сзади, чтоб повыше было, а сегодня с утра несколько раз у зеркала проверяла, чтобы кромка чулок обязательно была видна!

— Ты… в чулках! — ох, как охрип, бедненький.

Тем временем его руки уже заползают под подол, гладят, сжимают, опять поглаживают, и низ живота пронзает острой приятной болью.

— В чулках, — соглашаюсь тоже хрипло и не могу сдержать лёгкого стона.

Не успеваю опомниться, как меня подсаживают на стол, задирая юбку почти до пояса, и вот мы уже целуемся, не давая друг другу сделать вздох.

— Ты меня с ума сводишь! — шепчет Илья, в какой-то момент оторвавшись от моих губ. — Я в жизни в офисе ничем не занимался!

— Ну так давай остановимся, — предлагаю, хватая ртом воздух, хотя хочется мне совсем другого — его пальцы уже прямо вот совсем там, и не стонать не получается.

Мужчина протестующе мычит что-то, уткнувшись мне в шею, но тут же спускается вниз, дрожащими пальцами расстёгивая пуговицы на рубашке, и впивается губами в грудь, прикрытую тонким кружевом. Я откидываю голову назад и чувствую, что ещё чуть-чуть — и всё…

— Илюша, — зову на выдохе, он отстраняется, и я быстро справляюсь с его брюками. — Давай же!

— О, господи! — он врывается в меня с такой силой, что сдержать крик не получается, хорошо хоть, что успела зажать рот рукой.

Нам обоим не требуется даже минуты — несколько судорожных сильных толчков, и мы достигаем пика удовольствия, прижавшись друг к другу. Я так и сижу на столе, Илья в приспущенных брюках и даже не расстёгнутой рубашке, оба тяжело дышим и, похоже, нам обоим мало!

— Люблю тебя! — шепчу ему на ухо,