Если Лана и стала мягче по отношению к Аарону, то теперь от этой мягкости не осталось и следа.

– А пересчитать людей на борту не судьба, капитан хренов?

Аарон хотел что-то ответить, но его перебил Денни:

– Лане и так несладко пришлось, не дави на нее, а?

Пораженный резким тоном Денни, Аарон тут же изменил свой настрой и, подняв руки, сказал:

– Конечно. – Он сделал глубокий вдох и повернулся к Лане. – Прости. Я очень разволновался. И правда рад, что с тобой все в порядке.

Шелл и Генрих встретили Лану объятиями и завалили вопросами. Когда они наконец отпустили ее, Лана спустилась вниз, выпила три стакана воды один за другим и ушла к себе в каюту.

Китти уже была там.

– Подменю тебя на дежурстве сегодня. Тебе надо отдохнуть.

– Ну что ты…

– Без возражений, – твердо заявила Китти. – Ты столько раз дежурила в мою смену, пока меня тут выворачивало наизнанку!.. – Она взяла увлажняющий крем и стала смазывать растрескавшиеся пятки.

Лана присела рядом на край койки, обмакнула палец в крем и намазала огрубевшие руки. Каюту наполнил аромат кокоса.

– Ничего не изменилось, идем на Палау?

– Аарон говорит, утром будем там, – кивнула Китти.

Подруги замолчали.

На Палау закончится переход – сможет ли Лана, оказавшись на берегу, ничего не сказать про Жозефа? Им проставят штампы в паспорта, и тогда все. Назад дороги не будет. Жозефа сотрут из истории этого плавания, а его смерть останется тайной.

А если Лана пойдет против решения остальных и сообщит в полицию? Аарона, скорее всего, возьмут под стражу, «Лазурную» на неопределенный срок арестуют… Остальных, наверное, отправят по домам. Лана больше никогда не увидит никого из членов команды – включая Денни.

Она вздохнула – сил думать об этом больше не было. Китти закрыла крем и убрала его в рюкзак. Повернувшись, внимательно посмотрела на Лану.

– Ты собираешься уйти, да? Когда мы доберемся до Палау.

– Я не знаю, – честно ответила Лана.

– Понимаю, этот переход превратился в хрен пойми что, но все наладится. Обещаю, дальше все будет хорошо.

– Нет, Кит. Как оно может наладиться? Жозеф мертв. Как прежде уже не будет.

У Китти не нашлось ответа, и какое-то время они сидели молча.

– Если я уйду, как поступишь ты? – спросила Лана.

Китти закрыла глаза.

– Я не могу бросить все, Лана. Прости, не могу. Не знаю, как объяснить… здесь мне комфортно. Мои мысли не заняты всей этой фигней, вроде провальной актерской карьеры, череды дерьмовых парней и отца-алкоголика. Здесь я могу просто… быть. И мне это нравится. – Китти посмотрела на Лану. – Думаю, и тебе это по душе. Ты ведь стала меньше думать о своем отце, правда?

– Не знаю. Наверное. Может, я особо не говорю о нем только потому, что жизнь здесь кажется какой-то обособленной. Понимаешь, как будто все остальное на суше вообще не существует.

Китти кивнула.

– Я по-прежнему злюсь на него. Ужасно злюсь. Стоит только вспомнить о нем, и меня тут же переполняет… ярость. – Лана запустила пальцы в волосы. – Как мне с этим справиться?

– Придется. Назад ничего не вернешь.

Лана покачала головой.

– Господи, я даже ходила туда, где отец якобы развеял ее прах! На пустоши в лесу. Я отправлялась туда с блокнотом, часами рисовала и разговаривала с ней. С моей погибшей, черт возьми, матерью, которая на самом деле была жива! И он знал. Он отпускал меня в лес оплакивать маму… Как он мог так поступить, Кит? – Глаза защипало от слез.

– Он пытался защитить тебя.

Лана запрокинула голову назад.

– Черт, она даже приезжала в Англию – чтобы повидаться со мной, – а отец ее прогнал.

– Он хотел как лучше, Лана. Это ведь было накануне экзаменов на аттестат – только представь, у тебя голова пошла бы кругом. Момент выдался неподходящий.

Слова Китти чем-то зацепили ее. Пульс участился.

– Что ты сейчас сказала?

– Говорю, он хотел как лучше.

– Нет, после этого.

Китти отвела взгляд.

– Что это помешало бы тебе нормально подготовиться к экзаменам.

– Не-ет. Ты сказала, что моя мама приехала накануне экзаменов на аттестат. Откуда ты знаешь?

Китти быстро заморгала, потерла кончик носа.

– Понятия не имею. Может, перепутала. Или ты мне рассказывала?

– Я не говорила. Папа упомянул только то, что она приезжала один раз, когда мне было шестнадцать. Про экзамены ни слова. – Лана внимательно посмотрела на Китти – подруга покраснела. – Так почему ты про них сказала?

Китти встала и расстегнула рюкзак.

– Наверное, сама сочинила – ты же знаешь, со мной бывает. – Ее голос звучал неестественно звонко.

Лана уставилась ей в спину.

– Зачем тебе сочинять такие конкретные детали?

– Даже не представляю! – Китти не оборачивалась.

Лана подошла к подруге и положила руку ей на плечо. Китти повернулась – щеки порозовели, по шее пошли красные пятнышки.

– Ты мне врешь.

Китти попыталась увернуться, но Лана крепко держала ее.

– Посмотри на меня.

Лана поймала взгляд Китти: глаза широко раскрыты, зрачки расширены.

– Что тебе известно?

Атмосфера в каюте стала тяжелой от напряженного молчания.

– Я… я… – запнулась Китти.

– Ну? Что?

– Твоя мама… – Китти сглотнула. – Она…

Лана вдруг поняла.

– Господи, ты знала! Ты знала, что моя мама жива, да?

Китти опустила взгляд в пол.

– Я с ней встречалась, Лана.

Все тело начало покалывать. Теснота каюты вдруг стала невыносимой, словно стены сдвинулись, и нечем дышать. От кожи под футболкой пошел жар, и Лана представила, как пульсирует внутри горячая кровь.

– Прости, – прошептала Китти.

Хотелось убежать из этой каюты, с этой яхты…

– Как? Где ты с ней встречалась?

– Она узнала, на какой улице вы жили, но не знала, в каком доме. Вот и стучала во все двери подряд. – Китти замолчала, нервно сглотнула. – Постучала и к нам. Она назвала только свое имя, и я сначала не поняла, кто это, а потом она сказала, что приехала из Афин и ищет вас с папой. Я поверить не могла – ну, в то, что твоя мама жива, – однако она была так на тебя похожа…

Лана последний раз видела мать в три года. Она давно забыла, как мама выглядела, и представляла ее только по старым фотографиям.