новым положением и хоть немного освоилась в новом мире. Генрих все это время был рядом. Окружил заботой и вниманием. Было решено, что Марта какое-то время поживет в Йосменском замке, прежде чем переселиться в родовой замок Генриха, где произошла трагедия с его отцом, и начнет работать с обитателями замка.

Это были не самые плохие две недели в жизни Марты. Она много читала, чтобы лучше понять здешнее мироустройство. Генрих организовывал для нее пешие и конные прогулки по местным живописным просторам. С каждым днем у Марты росла симпатия и влечение к своему спасителю. Наверно, именно поэтому она и согласилась на странное предложение – ехать в родовой замок Генриха в качестве его невесты. Почему бы и нет? Не так уж и сложно притвориться обрученной, зато это поможет свободно чувствовать себя в замке и упростит расследование, которое Марте предстояло провести.

Но ей не суждено было попасть в родовой замок Генриха...

Глубокий вдох... выдох. Марта ощутила, что подошла к самой эмоциональной части своих воспоминаний. Как, когда, почему произошло то, отчего она сейчас ждет ребенка? Это случилось ночью перед их с Генрихом предполагаемым отъездом в родовой замок. Марта уже лежала в постели, но еще не спала. Ей показалось, что кто-то легонько стукнул в окно. Сначала она даже не придала значения. Но странный звук повторился. Днем слуги проветривали комнату, возможно, неплотно прикрыли створку, а сейчас ею шалит ветер? Марта поднялась, чтобы проверить. Подошла к окну. Оно действительно было незакрыто. Потянулась к ручке и... остолбенела от страха и неожиданности.

Глава 47. Прощальная записка

Генрих заметил, как участилось дыхание Марты. Любимые серые глаза лихорадочно блестели. Какое воспоминание сейчас владеет ею? Может, она вспоминает ту ночь? Сколько раз он сам воскрешал в памяти те незабываемые часы.

Это случилось накануне их запланированной поездки в его родовой замок. Он уже готовился лечь спать, когда услышал ее глухой короткий вскрик. Тревога тут же сковала сердце. Наверное, пронзительный визг и то вызвал бы у него меньше беспокойства. Генрих сразу понял, что произошло что-то нехорошее – Марта сильно напугана. Он бросился в ее комнату – благо она располагалась по соседству с его покоями.

Генрих предполагал, что увидит кого-то постороннего, готовился свернуть шею любому, кто посмел потревожить его гостью. Но никого кроме Марты в комнате не было. Она неподвижно стояла у приоткрытого окна и всматривалась в темноту. Настолько напряженно и сосредоточено, что даже не сразу заметила Генриха.

– Что случилось? – он подошел поближе и проследил за направлением ее взгляда, но не смог разглядеть за окном хоть что-то подозрительное.

Марта развернулась к нему. До чего же бледным было ее лицо.

– Ничего не случилось. Видимо, мне просто показалось...

Генрих заметил, что она мужественно старается выглядеть невозмутимой, не показывать своего страха. За две недели, что они были знакомы, он ее уже хорошо изучил. Марта – отважная девушка, в ее характере – всегда держаться стойко, не проявлять слабость. Генриха поражала ее сила духа.

– Показалось? Ты видела кого-то за окном? Я велю охране тщательно обыскать двор.

Генрих вышел из комнаты отдать распоряжения и сразу же вернулся. Он застал Марту все в той же неподвижной позе у окна.

– Мои люди отыщут того, кто потревожил тебя, – он медленно приближался к ней, словно боялся спугнуть.

– Они никого не найдут. Я думаю, мне действительно показалось.

Марта развернулась к Генриху и даже улыбнулась, пытаясь убедить, что все в порядке, но он видел, что ей до сих пор сильно не по себе. Она дрожала. Его внимательный взгляд смутил ее – она снова развернулась к окну, пряча от Генриха страх.

Он подошел к ней со спины и положил руки на плечи. В тот момент им владели только два чувства – нежность и желание защитить. Хотя кого он обманывает? Иномирянка с первой встречи будила в нем еще и мужской интерес, который с каждым днем лишь нарастал. Генрих долго убеждал себя, что это пройдет. Момент был совершенно не подходящий, чтобы увлечься женщиной. На Генриха свалилась ответственность за герцогство и, более того, первоочередным долгом для него было сейчас разобраться в причинах смерти отца. Разве разумно в такой ситуации испытывать влечение к той, кто как раз и должен помочь с расследованием?

Но трудно было спорить с собой, со своими чувствами. Невозможно было сопротивляться магнетизму Марты. В ней все было необычно. Она его интриговала. Совсем непохожа на тех женщин, с кем ему доводилось встречаться до сих пор. Непосредственная и прямолинейная. В ней не было ни грамма кокетства. Ей просто были неизвестны те фальшивые игры, которым обучены местные светские дамы. Ее искренность и естественность удивительным образом сочеталась с природной привлекательностью, женственностью, нежностью.

Ладони Генриха пришли в движение. Будто сами по себе, помимо его воли. Как давно он мечтал снова ощутить волнующий бархат ее кожи. С дня их первой встречи, когда прижал Марту к себе, чтобы согреть. Тогда он хотел унять ее дрожь. Такое же желание было и сейчас. Хотя нет, сейчас он хотел гораздо большего, чем просто успокоить Марту.

Генрих жадно вдохнул аромат ее волос. Они пахли персиком и... соблазном. Он захмелел от этого запаха. Хотелось впитать его глубже. Генрих коснулся макушки губами, а потом опустился ниже – поцеловал нежную кожу шеи. Марта перестала дрожать – напряглась. И он замер, готовый отстраниться, если получит отказ. В тот момент у него бы еще наверно хватило сил остановиться. Но Марта не отпрянула, не стала гневно сбрасывать его руки с себя. И это ее робкое согласие окончательно помутило разум. Генрих проложил дорожку из поцелуев вдоль ее плеча. Желание нарастало, становясь нестерпимым. Он развернул Марту лицом к себе и жадно припал к ее губам. Они тоже пахли персиком. Их мягкие ответные движения сводили с ума. Еще никогда поцелуй не дарил такого острого наслаждения.

Чувства бесновались, заставляя заходить все дальше и дальше. Генрих отнес Марту на кровать на руках. Осыпал поцелуями, вдыхая ее тихие стоны, заключил в ласковый плен. Эта была особенная сумасшедшая близость. Он шептал ей, что никогда не отпустит.

Генрих проснулся затемно. Позволил себе несколько минут не вставать, наблюдая за любимой, в нежных объятиях сна. Да, тогда он впервые осознал, что любит. Ему казалось, он мог бы часами смотреть на нее, но обстоятельства требовали действовать. Генрих легко коснулся губами ее губ, а потом поднялся. Необходимо