Второй день… Уже все мысли передумал, все разговоры по полочкам разложил, выискивая наиболее удачные и неудачные моменты, но дверь открывалась лишь затем, чтобы покормили меня в очередной раз. Эх, Фаннечку бы сюда! Сидели бы вдвоём, болтали, пока никто не мешает. Так пусто без её ворчливого голоска…

Третий день… Ближе к вечеру, когда кусок уже не лез в горло, наконец-то, материализовался Харм.

— Илий, прибыли остальные шуты.

— Привет, Черныш! Все?

— Да. Трое. Их сам Глава Тайной Стражи привёз. Карета у него странная — внутрь не попасть было, но, вроде, всё хорошо.

— Спасибо дорогой. Как там Кортинар?

— Как и ты — взаперти сидит. Веблия запрет не отменяет, а прямого приказа он ослушаться не может. Мне пора — у тебя скоро будут гости.

Не соврал Харм. Не прошло и получаса, как двери моей тюрьмы отворились, и на пороге появились Парб, Штих и Фанни. Как же я рад был их видеть! И, судя по реакции друзей, они меня — не меньше. Колокольчик тут же с визгом повисла на моей шее. Скала, чуть не затоптав Хитрована, подскочил и поднял нас с девушкой, закружив так, что я чуть съеденное не расплескал. И лишь Штих скромно остался стоять на месте, шмыгая носом и вытирая влажные глаза рукавом шутовской курточки.

— Хорошо-то как! — с чувством произнёс он. — Опять все вместе.

— Я тоже по всем соскучился! — честно признался им, пытаясь привести в норму вестибулярный аппарат.

— А по кому больше? — хитренько спросила Фанни, продолжая висеть радостной обезьянкой.

— По Парбу, естественно!

— Чтоооо?!!!

Я ощутил, как захват её ручек на моей шее перестаёт быть нежным и плавно начинает перекрывать кислород.

— Так он самый большой из вас — поэтому больше и соскучился.

— А по маленьким, значит, совсем чуть-чуть?

— Верно! По тебе не скучал, а … тосковал, сидя взаперти, мечтая о свободе и грызя тюремные сухари! Колечко не потеряла?

— Неа! — довольно сказала разомлевшая девушка.

— Вот и не теряй! Шутовочка ты моя, ненаглядная!

— Кстати, насчёт сухарей… — громко вздохнул великан. — Жрать больно хочется!

— Сейчас попытаемся устроить.

Я подошёл к гвардейцу у двери и попросил его:

— Можно того, чем меня кормили, но в тройном … лучше в четверном размере доставить? Прибывшие королевские шуты голодны, и не стоит им появляться у Владыки с бурчащими животами.

— Сделаем, — ответил служивый и впервые покинул свой пост, оставив без охраны.

Что это значит? Только одно — моё заточение окончено и стоит ожидать новых событий.

— Так… Быстро все в середину комнаты и слушать внимательно… — тихо приказал я друзьям.

Те беспрекословно подчинились, понимая, что обнимашки закончились.

— Я тут в интересные штучки магические обнаружил в стенах и «пошаманил» немного своим даром, примерно, как с хатшами во время Гона.

— Это ты всю прослушку сломал? Нам Сыч про это говорил. Сказал, что можно лишь у тебя спокойно разговаривать, — спросил Штих.

— Калеван Танлийский? Вы с ним же ехали? Что ещё сказал?

— Что знает про нас всё. Абсолютно! Понимаешь? И это… Дружбу предлагал. Мы с Парбом согласились, а Фанни взяла отсрочку.

— Хочу с тобой посоветоваться, — пояснила она.

— Соглашайся. Лучше с таким человеком, как он говорит, «дружить», чем вызвать неудовольствие. Тип непростой, но…

— Трапеза для господ королевских шутов! — прервав меня, громко возвестил уже не гвардеец-охранник, а важный слуга.

С трудом вкатив многоярусную тачку, заставленную разными распространяющими одуряющий аромат вкусностями, он гордо удалился, оставив нас наедине.

— Тосковал, говоришь… Сухари тюремные грыз? — нахмурив лоб, подозрительно спросила меня Колокольчик, глядя на это изобилие.

— Именно так! Очень тосковал! А что до сухарей — без тебя всё ими кажется!

— Выкрутился! Прощаю!

— Да, давайте уже жрать! Сейчас слюной захлебнусь! — взмолился Парб.

Несколько минут в тишине, нарушаемой лишь смачным чавканьем и восторженными возгласами после дегустации очередного кулинарного шедевра, ребята утоляли голод, а я с улыбкой стоял и смотрел на своих друзей.

Так тепло на душе, когда вся «банда» в сборе! А Фанни, с носом, измазанным кремом от большущего пирожного, казалась ещё роднее и милее, чем раньше. Она сейчас рядом, и я вдруг в полной мере почувствовал, насколько мне её не хватало все эти дни.

Калеван Танлийский стоял между Первой Советницей и дворцовым казначеем Санимом Бельжским перед Владыкой, делая вид, что слушает длинную, полную пустой болтовни, речь подвыпившего королька. Подобные минуты Сыч ненавидел больше всего — столько дел в столице, а приходится с восторженным выражением на лице торчать здесь и тратить драгоценное время на очередное «мыслеизвержение».

— … и вот я, после долгой и всесторонней анализации обстановки, — явно выдохшись, стал «закругляться» Ипрохан, — отчётливо понял, что то, что есть, быть не должно, и надо изменить прошлое в назидание будущему, которое не замедлит себя ждать, если правильно к нему подойти!

Творцы всемогущие! Совсем мозги пропил! Ещё час назад был вменяем, принимая доклад по Школе Шутов, и вот тебе опять! Раньше хоть говорил нормально, а теперь в голове одна «анализация»! И что самое страшное — заучивают подобные перлы дворцовые лизоблюды, разнося их по всему Нагорному королевству, коверкая язык и повышая уровень, и без того высокой, безграмотности. Хорошо, что хоть Веблия, несмотря на свой сволочизм, имеет правильное представление о значении слов и не попрёт новое в народ, а педант казначей — подавно! Хватит недавнего скандала и с «прелюбодействием». Пока разобрались, что невнятно произнесённое пьяным Ипрохашкой «при любом действии» имеет отличный от оригинала смысл, без малого сотню человек осудили за словосочетания типа: «прелюбодействие властей». Потом всеобщими усилиями разобрались, конечно, в причинах всеобщего неуважения к Короне, но с каторги не всех любителей «современного языка» вытащить получилось.

Так! Пора собраться! Сейчас Владыка сделает долгожданный вывод из сказанного и потребует ответных выводов от нас, которые должны совпадать с его. Веблия вон, как напряглась, шевеля ноздрями, видно, чует, что может поправить свою пошатнувшуюся репутацию.

— Посему объявляю! — наконец, «разродился» Ипрохан Весёлый. — Переименовать Нагорное королевство в Нагорную Империю, а мне присвоить звание Императора! Что скажете?

— Браво, Ваше Величество! — раньше всех успела отреагировать Первая Советница, радостно захлопав в ладоши. — Но откуда это прекрасное слово? Я в замешательстве…