Он поднимает взгляд на меня, в его глазах смесь желания и крупица мучения.

— Никаких касаний. Позволь мне позаботиться о тебе.

Я кивнула. Я знала, что что-то кроется за этим, и в этом не было ничего хорошего. Это пугает меня, думать о том, почему у него иногда такой затуманенный взгляд.

— Ты, черт побери, теперь моя, — он опустил голову, и его язык коснулся пирсинга на моем пупке, потом он зажал его губами и всосал.

Я раскрыла ноги шире, и он начал дразнить ниже. Я задохнулась, когда волна тепла омыла меня, а затем дрожь началась в моих ногах. Он удержал мои бедра, чтобы стабилизировать их, или он просто хотел, чтобы они оставались так широко, как ему нужно? Не знаю, что точно, да меня это и не волнует.

Я задрожала, когда его язык легонько прошелся по мне несколько раз. Затем он всосал, и один только звук практически заставил меня кончить. Я выгнулась к нему и расслабилась, позволяя чувствам пройти сквозь меня, как сладость горячего сиропа.

Внезапно, его пальцы погрузились в меня, и я застонала от шока, каждая мышца напряглась вокруг него и сдалась перед напором, чтобы получить чистое удовольствие.

Давление внутри меня нарастало, пока я не начала думать, что больше не выдержу. Рем отказывался давать, даже совсем немного, вместо этого он брал, и я наконец-то сдалась ему, крича его имя; каждая мышца напряглась, каждая частичка задрожала. Я дрожала и вздрагивала, когда волна за волной настигали мое тело.

Я лежала с отдышкой и полностью истощенная. Но он не закончил, поскольку дразнил мое чувствительное влагалище легким давлением своего языка, пока его пальцы выгибались во мне.

— Рем?

Это было странное ощущение после того, как я уже кончила, но он продолжил ласкать, и я почувствовала, как желание снова возрастает. О Боже. Он должно быть почувствовал это, потому что его пальцы в моей киске задвигались быстрее, а затем он толкнул три пальца внутрь меня, и это все, что было нужно.

Это сильно ударило по мне, и я закричала в голос, когда вновь кончила, мое тело дернулось и задрожало, поскольку волна за волной врезалась в меня еще сильнее, чем в прошлый раз. Черт побери. У меня никогда… Иисус, у меня никогда не было такого раньше. Я думала, что это всего лишь разговоры, и я была всегда настолько чувствительна после первого раза, что не думала, что это было возможно для меня.

— Детка, — он двинулся вверх по моему телу, пока его губы не встретились с моими, и я смогла испробовать себя на нем, и это было хорошо. Нет, это было горячо, и я хотела, чтобы это длилось вечно.

Он завалился на бок, подтянул подушку так, чтобы он мог приподнять голову, затем схватил меня и притянул в свои руки, чтобы моя спина расположилась на его груди.

Он поцеловал мою макушку, затем потянулся за пультом на журнальном столике позади себя и включил телевизор. Он перещелкивал по каналам, пока не нашел фильм, потом прижал меня ближе. Он обнимал меня сзади, тепло его тела окружало меня.

— Что насчет тебя? — мне бы хотелось доставить ему удовольствие, заставить его стонать.

Когда он заговорил, его тело напряглось.

— У меня есть ты. Это все, что мне нужно, детка.

— Но мне бы хотелось.

— Нет.

Тон был резким, и я поняла, что он не позволит сделать это, и это беспокоило меня… сильно. Потому что Рем окружал меня. Он был частью меня, и, если я когда-нибудь снова уйду, я пропаду и никогда не смогу найти свой путь назад.

Я проснулась от звука звонящего телефона, не моего. Потому что я так и не видела свой с тех пор, как мы прибыли сюда. Я начала задумываться, а не утопил ли он его в озере.

Я была в постели, уютно устроившись у его бока, моя рука лежала на его талии, а голова расположилась на его груди. Его одна рука была позади меня, прижимая меня к нему, в то время как его голова располагалась поверх моей, наши пальцы переплелись.

Я не знаю почему, но было что-то в том, чтобы переплетать пальцы, невероятно интимное. Это словно звенья цепи, соединенные вместе, которые невозможно ничем разделить. Вот как это ощущалось — соединенные вместе.

Телефон Рема продолжал звонить, и я услышала, как он застонал. Его рука покинула мою, и я подумала, что он собирается ответить, но вместо этого он обхватил мой подбородок, прислонился ближе и поцеловал меня. Это был нежный, ленивый поцелуй, который заставил меня хотеть большего. Но я не получила большего, поскольку он потянулся к тумбочке за телефоном.

Он ответил, даже не посмотрев, кто звонит:

— Лучше бы это было что-нибудь хорошее, черт побери.

Он слушал около минуты, напрягся, затем свесил ноги с края кровати.

— Ты, бл*дь, серьезно? Нет, тебе не нужно этого знать, — прокричал он. Он остановился на мгновение, и его хватка на телефоне усилилась. — Я никогда ей не изменял. Кто, черт…

Он резко остановился, затем бросил телефон через комнату, и он разбился о стену.

Я подползла к нему сзади, разместив руки вокруг его талии, затем опустила голову и поцеловала сбоку его шею, там, где татуировка. Я продолжила, когда он не остановил меня, как он обычно делал. Я целовала еще ниже, с удовольствием ощущая его соленую кожу на кончике своего языка. Я прошлась по чернилам на его плечах, затем пробежалась руками по его предплечьям, пока прижималась к нему своей грудью.

Напряжение медленно покидало его мышцы, пока я исследовала его тело сзади, неспеша. Это было впервые, когда он позволил мне сделать это и мне хотелось позаботиться о нем так же, как он делал со мной. Эти пара ночей, они были чем-то большим, чем просто возвращение меня Рему. В этом была так же я, нашедшая свою потерянную часть. Он видел это. Он узнал, что я прятала от себя так же много, как и от него, и от всех остальных. Я всегда думала, что буду сильнее, если столкнусь лицом с диагнозом без чьего-либо знания. Но я стала сильнее с Ремом. Я все еще буду сильной, когда расскажу Эмили. Сила приходит из веры в себя, а не прячась от себя.

Рем обхватил меня за шею и потянул к себе на колени, где продолжил целовать меня. Это был вид поцелуя, от которого я загордилась, что принадлежу