"Ладно, по крайней мере, сейчас ты откровенен, а как насчет пустого кресла?".

Я упоминал о нем раньше. Пустое кресло — это хитроумное приспособление для проекции-идентификации.

Мне нравятся те колибри, танцоры воздуха. Я видел симпатичного зеленого в кустах около ванн.

"Что они должны делать с пустым креслом?".

Все. Они — там. Они — реальны. Пустое кресло вакантно. Ожидая наполнения людьми и вещами.

"Например, поставь пустое кресло в пустое кресло. Что получится, т. е. что бы ты ощутил?".

"Если я пустое кресло, я бы чувствовал себя отвратительно, пока кто-нибудь ни сел бы на меня и не использовал в качестве подпорки. Ха! Это забавно. Я всегда думал, мне никто не нужен".

А теперь назови какого-нибудь человека или предмет из сновидений.

"Я ничего не помню".

Посади Фритца в это пустое кресло.

"Фритц, я не помню ничего из сновидений".

Фритц говорит, что ты лжешь.

"Я помню только кожаный чемоданчик".

Теперь садись в кресло и будешь кожаным чемоданчиком.

"Если я — кожаный чемоданчик, то у меня толстая кожа, я храню секреты, и никому не дозволено владеть этими секретами".

Ну, я покидаю сцену, а ты пиши "сценарий" — это мой термин для обмена местами и проведения разговора

Ты возбуждаешь мое любопытство. Мне хотелось бы овладеть твоими секретами. Ты не можешь. У тебя нет ключа, чтобы открыть меня. Я — ключ, я прочно и хорошо сделан, но мои функции ограничены. Я могу манипулировать только с одним замком. Поиграй с замком. Приди, ключ, я жду тебя. Приди, открой меня, войди в меня. Мы полностью подходим друг другу. Я могу поворачиваться в тебе как угодно. Что говорит замок? Спасибо. Ты больше мне не нужен. Ты можешь отправляться в мусорное ведро. Ты — сука. Куда мы пойдем отсюда? Кого ты спрашиваешь? Тебя, Фритц.

Посади Фритца в пустое кресло. Я даю тебе своего собственного персонализированного Фритца. Зови его Р. Ты можешь взять его домой. И пользоваться им в любое время бесплатно. Это — "мгновенный Фритц".

Р., что мне делать сейчас?

Чего ты избегаешь?

Раскрытия кожаного чемоданчика. Там ничего нет, я чувствую себя обманутым, Р.

Смотри внимательнее.

Да, несколько клочков бумаги. Дотации для трех коров. Дотации для ремесленного магазина. Смеситель цемента. Хлам.

Что ты скажешь?

"Я устал от пустого кресла. Я хочу иметь дело с тобой, Фритц".

Что я сделал сейчас?

"Ты всунул дотации для своего Гештальт-киббуца. Ты лжешь".

Ты — моя проекция, не так ли?

Ты — это я, у нас нет секретов друг от друга.

Следующей является история двойной проекции. Психиатр изобрел упрощенный тест Роршаха. Он использовал три основные фигуры. Однажды, спрашивая одного пациента, он нарисовал треугольник.

Что это?

"Это палатка. В этой палатке пара, которая совокупляется".

Потом он нарисовал прямоугольник, что — это?

"Это большая кровать. Две пары лежат и совокупляются".

Потом он нарисовал круг. Что это?

"Это арена. Здесь дюжина совокупляющихся пар".

Кажется, в твоей голове слишком много секса.

"Но, доктор, картинки рисовали вы".

"Фритц, у меня нет сомнений, что у тебя в голове секс. Ты ввел историю о трех основных фигурах. Ты увидел в замке суку".

Ты прав. У меня в голове секс. Я ввел историю. Я превратил замок в суку.

Я не желаю говорить о фатальности моего либидо. И перекладывать ответственность на либидо или на подсознательное, как делает Фрейд. Я также не желаю принимать всю ответственность за свое сексуальное развитие.

Я отдаю должное католическому взгляду, что секс находится в гармонии с природой. Секс и создание детей — это неделимый целостный процесс.

Я был заброшен в мир, где этот процесс держался в секрете от нас и стал тайной.

Я был заброшен в мир, где разум и тело были разобщены, и разум стал тайной. К тому же бессмертная душа произвела еще большее усложнение. Я был заброшен в мир, где сексуальная активность и продление рода были разделены, и секс превратился в предмет запретной забавы, болезни, манипуляции.

Я был заброшен в семью, где дети не были желанным ответом на любовь двоих.

Я был потрясен знаниями, приобретенными у сточных ям.

Я был потрясен псевдонаучной сексуальной теорией Фрейда.

Я был потрясен неведением того, когда секс бывает хорош, когда плох, когда я бываю хорош, а когда плох.

Более всего я был потрясен в пубертатный период. Следует ли винить своих родителей за отсутствие понимания. Фердинанда — за соблазнение, себя — за то, что "плохой"?

В течение многих лет я был "хороший", пока не превратился в "плохого".

Потребовалось много лет, чтобы понять проблемы морали. Еще раз организменный взгляд принес ясность.

К девяти годам я уже получил признание. Мои дедушка с бабушкой всегда говорили: "Он сделан из материала, который вобрал Любовь, Бога и Человека".

Я действительно должен был стать милым ребенком. Любящим, стремящимся радовать и учиться. Длинные вьющиеся волосы, принесенные в жертву школе с протестом и слезами.

Читать я мог очень рано. В доме моих родителей книг не было, за исключением двух. У отца была библиотека, запертая в комнате. Эта комната была тайной. Мне приятно думать, что мои плохие дни начались со вторжения и исследования этой комнаты. Более вероятно, что они начались с переходом из теплой, безопасной начальной школы в чужую суровую атмосферу гимназии.

В доме дедушки и бабушки я мог найти много книг. Обычно, я лежал на полу, читая Марка Твена и многое Другое.

Фактически эти воспоминания замышляются, чтобы пролить свет на мое детство. Я просматриваю. Я делаю это не для себя, а для читателей, "как если бы" меня попросили написать свою биографию, "как если бы" я Должен был изучать а-ля Фрейд, чтобы объяснить.

Я — в доме Боба Холла, пишу в железной комнате. Я открываю книгу по астрологии. Я — "рак", читаю: "…луна вызывает желание прикасаться, собирать, она поощряет любопытство, сильно воздействует на эмоции, она обнаруживает способность привлекать людей к вам".

Как поразительно это подходит! Добавьте "сильный упорный интеллект", и вы обнаружите много идентичного. Астрология другая тайна.

Я твержу одно слово — "тайна". В своем беглом просмотре, чуть раньше, я коротко останавливался на отдельных "тайных" случаях.

Помимо запертых на замок книг моего отца, у меня был доступ к "тайной" серии, еженедельнику, который читала наша служанка.

Мои сестры и я были в основном близки. Однажды меня исключили из игры, в которую они играли во дворе, причем какой-то мальчик стоял на страже. Я